– Извините, – Побаливавшая нога не давала Голубеву идти в ногу с быстро шагавшим офицером, – а что пограничники стали служить в милиции?

Пшеничные усы майора дрогнули в усмешке:

– Я только временно прикомандирован к качестве адьютанта к генералу. Так же, как и он, временно сменил должность комдива на кресло министра.

Голубев удивился. За почти два десятилетия журналистской работы он ни разу не слышал, чтобы армейского генерала назначили министром внутренних дел.

– В тридцатые годы, – он недоуменно пожал плечами, – такое бывало, но в наше время? А что в Союзе уже перевелись профессионалы или милицейская академия закрылась?

В глазах майора появилось что-то отрешенное. Журналисту показалось, что его провожатый перебирает в уме возможные варианты ответов.

– Генерал прибыл сюда по распоряжению ЦК для наведения порядка в местной милиции, почти насквозь прогнившей и коррумпированной. А я у него вместо офицера по особым поручениям и телохранителя.

Пограничник повел глазами по сторонам и только тогда Голубев увидел, что на его поясе, вместо обычной, висит открытая кобура. А в ней не штатный пистолет Макарова, а тяжелый Стечкин. Офицер открыл широкую дверь и пропустил журналиста вперед. В огромной приемной, перед столом с двумя телефонами и радиостанцией сидел капитан милиции. В углу перелистывал журналы прапорщик. На его петлицах тоже зеленели опушки пограничных войск.

Майор распахнул правую дверь и снова приглашающе взмахнул рукой:

– Прошу, генерал ждет вас.

Вадимов оказался высоким, широкоплечим мужчиной. У него было сильное и уверенное рукопожатие, а в серых глазах сверкало что-то настороженное.

– Еще хромаете? – Усадив Голубева у окна, спросил министр, – я получил шифрограмму от Селезнева, так что в курсе ваших дел.

Голубев чуть развел руками и улыбнулся:

– В нашей работе всякое может случиться…

Министр сжал скулы и его глаза заледенели:

– В нормальном, правовом государстве, в которое мы сейчас пытаемся превратить Союз, подобных «случайностей» быть не может. Там вор и бандит сидят в тюрьме или, по крайней мере, с ними ведется борьба на уровне всего государственного аппарата. – Генерал замолчал и, почему-то, взглянул на часы.

– А у нас, – Голубев вдруг подумал, что тот сейчас откажется от беседы, сославшись на занятость или неожиданно возникшие проблемы, – разве вы не ведете эту борьбу?

– Мы ведем, но нам так мешают, что я порою чувствую себя, как в осажденной крепости.

– Вы, советский генерал, министр внутренних дел целой республики?

– Начиная перестройку, наша партия была намерена освободиться от баласта, случайного элемента, попавшего в ее ряды и дать нашему народу возможность жить по-человечески.

– И что же?

– Все оказалось значительно сложнее – язва разложения поразила даже высшие структуры партийного и государственного аппарата некоторых республик. У нас любят шуметь, кивая на узбекское дело, а я сегодня с уверенностью могу сказать, что наша Туркмения немногим отличается от Узбекистана. Может быть, масштабы не те, да направленность другая – воздух вместо газа и нефти по трубопроводам не прокачаешь, но и тут «воняет» так, что ни один Геркулес не расчистить эти Авгиевы конюшни.

– Для этого сюда и прислали армейского генерала? – Голубев не спускал глаз с лица министра, – положение такое сложное, что нужен человек со стороны, не из системы внутренних дел?

Генерал усмехнулся:

– ЦК решил, что я подхожу для этой роли, а я человек военный и иду туда, куда меня посылают. У нас мало времени, вы должны через тридцать минут быть в самолете. Вещи и документы с вами? – Он кивнул на портфель, который Голубев оставил у двери.

– Да, но мы только начали разговор.

– А вы используйте то, что получили на границе, – глаза министра напоминали стальные стержни, – можете от моего имени написать только то, что коррумпированность проникла здесь во все структуры власти – партийный и государственный аппарат, но мы намерены бороться с ней до конца. Я прошел суровую школу, воевал в ограниченном контингенте советских войск в Афганистане и привык выполнять поставленную задачу. Преступники, как бы высоко они ни сидели, рано или поздно окажутся в тюрьме.

Он наклонился и достал из-под стола черный дипломат:

– Тут некоторые документы. Я прошу вас доставить этот дипломат в ЦК, Яковлеву. Билет на самолет для вас куплен, – генерал вдруг приложил палец к губам и перевернул лежащий на столе лист бумаги.

«Главное – микропленка. Мой адьютант встретит вас в самолете. Делайте все, что он скажет.»

– Моя машина мигом домчит вас до трапа самолета. Ну, – он протянул Голубеву крохотный ролик, который тот сунул в пистончик, – доброго вам взлета и посадки.

Прапорщик, сидевший в приемной, увидя Голубева, поднялся и шагнул к двери.