Все может быть. Расскажи мне про нее.

Выслушав мой сбивчивый, горячечный рассказ, доктор Мессина покачал головой.

— В доме твоего отца не было такой женщины. Ты ошибаешься.

Вне себя от горя, вернулся я с доктором в отчий дом — сейчас холодный, неухоженный и опустошенный болезнью. Мессина сочувствовал моему горю и многое сделал, чтобы мое наследство осталось в целости и сохранности. Первым делом мы обошли замок. В нем было всего несколько человек — половина слуг умерла от чумы, другие разбежались. От этого он казался заброшенным.

— Чума пощадила тебя, но не пощадила твой дом.

— Моего отца убила чума, — сказал я.

Доктор покачал головой:

— Твоего отца убила не чума, хотя симптомы схожи. На самом деле я обнаружил на его теле следы хитроумного яда. Такой обычно применяют на востоке.

Три дня я не находил себе места. На четвертый день я пришел к доктору.

— Научите меня!

— Что ты хочешь? — спросил доктор Мессина.

— Хочу научиться отличать живое от искусственного. В доме моего отца есть две птицы…

Долгие минуты я рассматривал птиц, подмечая каждое движение, каждую повадку, силясь найти искусственность в оперении и или наклоне птичьей головы. Доктор Мессина терпеливо дожидался моего вердикта. Наконец, я решился.

— Вот эта!

Доктор Мессина печально покачал головой.

Ты ошибся, мой сын.

Это было крушение всех моих надежд.

— Как же мне научиться отличать живое от мертвого, если я не понимаю?! — воскликнул я в отчаянии.

— Ты действительно хочешь это знать?

— Да, отец мой.

Если твое желание настолько велико… Будь по-твоему, — сказал он, наконец. — Возьми камень.

— Но что я должен с ним делать?

— Очень просто. Убей птицу.

Но…

Он покачал головой.

— Делай, как я говорю.

Не зная, как это понимать, я повиновался. Я схватил с земли камень. Когда я размахнулся, собираясь его бросить, одна из птиц взмахнула крыльями и заметалась по комнате, отчаянно вскрикивая. Другая продолжала сидеть на ветке и чистить перышки. Вид у нее был безмятежный. Я остался стоять, так и не бросив камень.

— Вот и все, — сказал доктор. — Что и требовалось доказать.

Я молчал, потрясенный. Простота решения наполнила меня стыдом.

— Только механическая птица не знает страха, — пояснил Мессина. — Даже самые храбрые люди испытывают страх. В умении его преодолеть и заключается сила человеческой природы. В мертвом нет духа.

Бывает, что тело превращается в тюрьму и только дух, яростный, неукротимый, живет в нем и иногда посылает записки на свободу.

Судья вдруг ударил молотком по столу. Бум!

— Откуда вы знаете мистера Кроше? — обратился он к Кастору.

Пират встал и отвесил публике издевательский поклон.

— Мой названный отец и учитель остановился в гостинице в городе. Я шел к нему, когда увидел мистера Кроше, выбегающим на улицу полуодетым — в одной рубашке и с окровавленной шпагой в руке. Я сразу же узнал его. Это был Золотой Крюк.

— То есть вы его узнали?

— Да, сэр.

— И вы знали, мистер ди Тулл, что этот человек из себя представляет?

— Конечно. Он пират — кровожадный и опасный.

Судья помедлил.

— А теперь тщательнее подбирайте слова — от них зависит ваша жизнь. Зачем вам понадобилось гнаться за кровожадным и опасным пиратом, мистер ди Тулл?

Молчание.

— Мне казалось, ваша честь, — сказал Кастор, — это долг каждого честного человека — сделать все, чтобы вор и убийца оказался в руках правосудия.

— Браво!

Первым зааплодировал сам пират, затем захлопал весь зал. Браво! Браво!

— Вдруг я увидел лодку с молодыми людьми, здесь присутствующими. Я объяснил, за кем гонюсь, они благородно предложили мне свою помощь — хотя и были слегка навеселе. Наша шлюпка гналась за лодкой мистера Кроше. Мы гнались за ним до выхода из гавани, но там отстали. Через мгновение фрегат береговой охраны выстрелил поперек курса шлюпки и велел нам лечь в дрейф. Что мы и исполнили в точности. И оказались здесь, обвиняемые в пиратстве — что несомненная ошибка. Думаю, все дело в том, что нас неправильно поняли.

Бум. Судья опустил молоток.

— Сейчас это к делу не относится, мистер ди Тулл, — проскрипел он.

Кастор поклонился.

— Да, сэр.

Судья помедлил, держа свой молоток так, словно собирался запустить им в оратора.

— Позвольте задать вам вопрос, мистер ди Тулл, — произнес он медленно.

— Конечно, Ваша честь.

— Как вы относитесь к разбойникам и пиратам?

— Проще было бы сказать, как я к ним не отношусь… Никак, ваша честь. Я не имею к пиратам ни малейшего отношения.