— Может быть, все так реагируют? Нечем гордиться, конечно, но это так по-человечески.

— Не знаю, по-дурацки это или по-человечески, называй как хочешь. Но я опять сейчас вернулась в прошлое, и мне стало так плохо! Обними меня покрепче, Чед. Я не хочу больше страдать, я так хочу быть счастливой!

Ли прижалась к Чеду, положила голову на его плечо.

— Чед, обними меня, пожалуйста, и люби меня.

— Ты можешь рассчитывать и на то, и на другое, — прошептал он ей на ухо.

— Рождество выдалось суматошным и радостным. Чед заехал за Ли и Сарой, чтобы отвезти их на ранчо Диллонов. Поехали они в машине Ли, чтобы поместились все подарки, грудой сложенные на заднем сиденье. Родители Ли тоже были приглашены и обещали непременно приехать. Им по телефону рассказали, как доехать, так что все должны были встретиться уже на ранчо.

Амелия Диллон сбилась с ног, готовясь к этому дню. Антикварный буфет в столовой был уставлен блюдами с ореховым хлебом, пирогами с крохотными кусочками колбасы и сыра, множеством сортов печенья и другими деликатесами, чтобы гости могли полакомиться перед тем, как будет подана индейка. Слева были блюда с десертами. Чед не устоял перед искушением, и, пока ни его мать, ни Ли не видели, отрезал себе большой кусок кокосового торта, нарушив великолепие внушительной формы.

Приехали родители Ли. Они преувеличенно восхищались домом, любезностью хозяев, красиво украшенной елкой. Дом на ранчо произвел на Лоис не такое сильное впечатление, как дом Чеда, но она держалась с великодушным достоинством. Она тактично сделала вид, что не заметила хромоты мистера Диллона. Ли оценила выдержку матери, обычно ей несвойственную.

Ли нашла мистера Диллона в гостиной, где он сидел в одиночестве и растирал бедро.

— Стюарт, не надо было надевать протез, если вам это неудобно, — укоризненно сказала она. Мать и отец Чеда настаивали, чтобы Ли называла их по имени.

— Ты такая славная, Ли, — с чувством сказал старик, поднимая голову и глядя ей в глаза. — Не беспокойся об этом, дочка, — он указал на свою ногу. — Я уже почти привык.

Ли села рядом с ним.

— Давно это случилось?

— Около пяти лет назад. Я уже и сам собирался уйти в отставку, но, разумеется, мне было неприятно, что отставка оказалась вынужденной.

Ли посмотрела в сторону кухни, откуда доносился веселый смех, — все явно наслаждались ужимками Сары.

— Почему вы с Чедом выбрали именно эту работу? — Ли не могла говорить с Чедом о тушении нефтяных пожаров, хотя ей хотелось побольше узнать об этом. Это ей напоминало ситуацию, когда смотришь страшный фильм и не хочешь смотреть, и все-таки не можешь оторваться от экрана.

— Это ни с чем нельзя сравнить, Ли, — серьезно ответил Стюарт. В его голосе послышалось волнение. — Это вызов, который встречается на пути немногих мужчин. Сколько в стране бухгалтеров? Школьных учителей? Врачей, адвокатов и инженеров? И сколько нас? Наша профессия предполагает исключительность, понимаешь? Мне кажется, именно это вселяет в мужчину уверенность и самоуважение. Возможно, как раз за это я и любил свою работу, как Чед любит ее сейчас.

— Но вы ведь не могли не думать об опасности? Вам было страшно?

Стюарт помолчал немного. Ли казалось, что она видит, как перед его мысленным взором встают те пожары, которые ему приходилось тушить, и он словно по-новому оценивает каждый из них.

— Нет, не могу сказать, что мне хоть раз было страшно. Не пойми меня неправильно. Я всегда был осторожен. Нас специально учат, тренируют, чтобы мы были осторожными, никогда не делали ничего незапланированного, что не было бы согласовано с другими членами команды. Но когда ты оказываешься один на один с огнем, возникает ни с чем не сравнимое чувство, — с волнением произнес старший Диллон. Ли заметила, как его кулаки сжались в непроизвольном жесте. Этот жест был свойственен и Чеду. Теперь Стюарт говорил хриплым шепотом. — Огонь сильнее тебя. Он страшен, опасен, разрушителен. Ты оказываешься один на один с огнедышащим драконом. И ты побеждаешь его. Уничтожаешь. — Он глубоко вздохнул, но это был вздох наслаждения, в его глазах загорелись огоньки былого азарта. Ли сразу догадалась, что мистер Диллон снова вернулся в свою скучную гостиную: когда он повернулся к ней, в его глазах появилось унылое выражение.

— Мне всегда будет этого не хватать, — с грустью произнес он. — Да ты и сама видишь…

— Эй вы, двое, вы пропустили самое веселое. Сара только что… — Чед вошел в комнату и замолчал на полуслове. Ли вдруг ощутила, что по ее щекам текут слезы. — Что случилось?

— Ничего, сынок, ничего. — Стюарт поднялся с легкостью, которая удивила Ли. — Идем, дорогая. Мне помнится, ты хотела еще кусочек тыквенного пирога.

Он протянул руку, чтобы помочь молодой женщине встать с дивана и подвел ее к Чеду, который стоял на пороге и внимательно смотрел на нее.

— Отрежь ей хорошенький кусочек, папа, и не забудь о взбитых сливках. Мне не нужна костлявая невеста.

Стюарт усмехнулся и отправился на кухню.

— Ли? — негромко обратился к ней Чед. Его лоб прорезала озабоченная морщина. — В чем дело? Ты плакала? Что-то произошло? Что сказал тебе отец? Вообще-то он…

Она взглянула в синие глаза, которые так любила, в это мужественное, дорогое лицо. «А Чед, пожалуй, похож на отца…» — подумала Ли и торопливо сказала:

— Нет-нет, ничего не случилось. Все хорошо! Просто я очень тебя люблю. — Ли обняла его и прижалась щекой к его груди.