Вторая находка — двухлитровая бутыль крепленого бальдиарского вина — обнаружилась в дупле, до которого надо было добираться метров пятнадцать по ровному стволу, начисто лишенному каких-либо сучков или выступов. Я задержалась, чтобы понаблюдать, как самые активные страдальцы пытаются вскарабкаться на эту «мачту». Остальные в это время гадали, кто из них вчера был до такой степени «веселым», что умудрился не только не разбить бутыль и не убиться (во всяком случае, трупов поблизости не обнаружилось), но и не смог сегодня даже вспомнить о совершенном подвиге. Я оставила их развлекаться дальше и, уходя, подумала, что пора бы где-нибудь пристроить указатель типа «Летний лагерь имени Кащенко».

Еще одна заначка — немаленькая фляга «самодура» — мимоходом проявилась в седельной сумке, поверх которой была беспорядочно распределена всклокоченная борода храпящего во все тяжкие Дзуроха. Подивившись его способности спать при таком гвалте, я кое-как растолкала вождя кочевников и популярно ему объяснила, что будет, если соратники дознаются, насколько близко было счастье. Он оценил мою тактичность по достоинству: громко икая, выудил из-за пазухи бутыль тарнигальского белого вина, торжественно вручил мне с галантным, хоть и немного кривоватым поклоном, и снова отпал, обнимая сумку.

Поскольку в моем птично-эротичном костюме карманов предусмотрено не было, а пазуха отсутствовала в принципе, я решила, что пора переодеться. Разыскала Джаниву, которая у костра делила на всех рассол из бочонка с кислой капустой, реквизированного у предусмотрительных и запасливых артистов, заполучила свою сумку и ушла приводить себя в порядок.

По дороге к ручью мне попались наши рыбаки, успевшие проверить поставленные на ночь сети. Небольшая группа в разной степени загорелых аполлонов, облаченных только в подвернутые до колен штаны, бодро двигалась мне навстречу по лесной дороге. Они почему-то совсем не удивились, увидев меня, отвесили по церемонному поклону, а я подумала: может, стоит ввести подобную форму одежды при дворе — хотя бы в летнее время и для приемов сугубо местного значения?

Дин с Ворхом задержались. Бывший мудрый серый брат сначала пытался отговорить меня от смены костюма, потом предложил оставить его в качестве свадебного, гарантируя небывалый успех среди всех гостей поголовно. Дин почему-то закашлялся, а я, сокрушенно заметив, что в таком наряде в храм не пустят, пообещала подарить сей шедевр швейного искусства его невесте в качестве пижамы. Теперь закашлялся Ворх, а король, сохраняя полную серьезность, посоветовал мне долго не плескаться, потому что эта рыба жарится очень быстро.

Я козырнула свободной рукой и, в свою очередь, посоветовала проследить, чтобы никто не добрался до последней — самой большой — заначки, спрятанной во-о-он под тем полузатопленным выворотнем, иначе на свадебный пир гостям будет идти уже неинтересно, незачем и сложно физически — проспаться до вечера они даже с магической помощью не успеют. Король отвесил мне церемонный поклон, Ворх его передразнил, я ответила воздушным поцелуем, и мы разошлись каждый в свою сторону.

— Повернись. Не шевелись!

Я замерла, боясь даже вдохнуть.

— …! …!! …!!!

— Не то слово! Ты только посмотри — опять крючок пропустили!..

Мое отражение в огромном створчатом зеркале скроило страдальческую мину и закатило глаза: уже в пятый раз на мне застегивали свадебное платье. Вернее, пытались это сделать — тысяча и один крошечный крючочек, нашитый вдоль края разреза на спине, идущего от основания шеи до завершения копчика, должен был безошибочно попасть каждый в свою из тысячи и одной петелек, замаскированных вдоль другого края того же разреза. Но всякий раз что-нибудь шло не так: отрывался крючочек, причем обязательно под конец процесса; петелька оказывалась чересчур тугой, и с ней приходилось бороться в четыре руки, а сейчас, уже в третий раз подряд, злосчастный крючок сиротливо поблескивал одинокой согбенной фигурой как раз в районе талии.

Все имеющиеся в наличии девицы (три подружки невесты, две белошвейки и четыре служанки) дружно издали сдержанный рык и набросились на меня всем скопом. Я зажмурилась и снова затаила дыхание, а девять пар ловких рук сноровисто колдовали над зловредной застежкой, утягивали, одергивали, прикалывали и расправляли.

Последний невнятный, но явно непечатный комментарий кого-то из подруг — и в наступившей тишине голос Альниолы задумчиво произнес:

— Лично меня больше всего радует, что расстегивать эту… прелесть придется не нам!

Я под каверзное хихиканье коварных злыдней в женском обличье рискнула открыть глаза и в первые несколько минут отказывалась им верить. Нет, пока это кроилось, шилось и много раз примерялось я, конечно, была в здравом уме и вполне трезвой памяти, насколько это вообще возможно перед первой в жизни свадьбой, просто теперь все детали были в сборе и в комплекте со мной. Результат превзошел все ожидания.

Не зря мы столько времени выбирали фасон и материал! Переливчато-серебристая, невероятно тонкая и почти прозрачная ткань, которая называлась «дыхание вьюги», совсем не ощущалась на теле. К верхней удлиненной части, облегавшей мою все еще стройную фигуру плотнее некуда, крепилось множество летящих юбок, собранных воедино по спирали. Потрясающее по глубине и форме декольте, открывающее плечи, начисто исключало использование бюстгальтера, поэтому пришлось делать жесткую основу, но ее подогнали столь идеально, что нигде не давило и мой «номер третий с половиной» чувствовал себя как дома.