Пока я ошалело хлопала глазами, посетитель вымученно улыбался и мял в руках и без того истерзанный платок.

— А у вас в городе что, своих знахарок или гадалок нет? — прорезался у меня вполне закономерный вопрос.

— Есть, как не быть, но стоящая умелица только одна, попасть к ней сложно, за услуги дерет четыре шкуры, да еще и на свадьбу напросится! Остальные… не вслух при людях будь сказано! — Диторн красноречиво махнул рукой. — Такого нагадают — не рад будешь! А дело-то, сами понимаете, серьезное, никак нельзя напутать. Уж будьте великодушны!

Я растерянно покосилась на Дина, тот еле заметно кивнул.

— Ну хорошо, — наконец решилась я, — только после ужина!

— Вот спасибо! Вот уважили! Благослови вас боги за доброту! — радостно бормотал почтенный папаша, утираясь платком и семеня к выходу.

Я плотно закрыла дверь и повернулась к своему спутнику.

— А теперь колись, «муженек», во что ты меня втравил на сей раз?! — очень ласково поинтересовалась я, поддергивая рукава. — И зачем тебе все это было нужно? И как, сто чертей тебе в панаму, я буду определять это семь раз благословенное отцовство?!

— И с какого вопроса начинать? — лучезарно улыбнулся этот авантюрист, пересаживаясь подальше — так, на всякий случай.

— С последнего, разумеется!

— То есть — как? Ничего сложного. Тебе понадобятся семь новых свечей…

— Подожди-ка, лучше запишу. — И я, спешно раскопав блокнотик, добросовестно законспектировала все, что говорил Дин. — Слушай, раз уж все так просто, почему тогда любой желающий не может провести эту процедуру?

— Потому, что имеет значение, кто этот самый желающий. Получится только у того, кого и в самом деле отметили своей милостью боги, а подобные счастливчики встречаются нечасто, так что местная знахарка не зря заламывает цену. Что же касается зачем… Почему бы и не помочь влюбленным? Тем более что эти люди нас приняли с распростертыми объятиями, ни гроша ни за что не спросив…

Я же, стягивая в хвост просохшие волосы, думала о другом.

— Ты мне вот что скажи: почему будущего тестя волновало не положение дочери еще до сговора, а только вопрос отцовства?

— Очень даже волновало — ты же видела, как он радовался!

— Вот это меня и удивляет…

Дин как-то странно посмотрел на меня, потом тряхнул головой.

— Все время забываю, что ты нездешняя! Видишь ли, у нас традиционно считается добрым знаком, когда девушка еще до свадьбы доказывает свою способность быть матерью. Говорят, что так сами боги одобряют союз этих людей, давая жизнь их продолжению — ребенку. Поэтому, кстати, на самом деле важно не ошибиться насчет отца, иначе жизнь всех задействованных лиц пойдет наперекосяк.

— О как! — уважительно протянула я, припоминая, что читала о чем-то подобном. Вроде бы похожие традиции встречаются и у каких-то наших народов. — Довольно мудро, я бы сказала…

Тут нас позвали вниз. Жилая половина, где обитало многочисленное хозяйское семейство, была отделена от собственно харчевни бревенчатой стеной с высокой дубовой дверью. Нас немедля усадили за длинный стол и перезнакомили со всеми домочадцами. Старшенькая, за которую так переживал отец, оказалась весьма симпатичной сдобной смугляночкой с ямочками на щеках и толстущей, цвета воронова крыла косой до пояса. Она по каждому поводу очаровательно заливалась румянцем, что, впрочем, нисколько не помешало ей тут же начать строить глазки принцу. Н-да, странно даже, что ухажеров у нее было так немного… Или это папаша знал только двоих?

Еще четверо детей мал мала меньше оживленно галдели напротив, а почтенная мать семейства — этакая моложавая добродушная матрона — как раз выплывала из кухни с большим блюдом в руках. Наши попутчики уже сидели за столом рядом с высоким сутулым старцем — дядей хозяина — и низенькой шустрой говорливой старушкой — мамой хозяйки. Было вполне по-семейному — шумно и весело.

По случаю приезда гостей на столе помимо весьма впечатляющего натюрморта из разнообразных блюд гордо возвышались объемистые бутыли с вином и «самодуром», и после первой же чарки стало совсем хорошо и душевно. Нас потчевали со всех сторон, то и дело подкладывая на тарелки то картошку с грибами, то жареные бараньи ребрышки, то еще какую-то снедь. Вскоре пришлось незаметно ослабить пояс и откинуться на высокую спинку стула.

Моим вниманием завладела огромная копченая рыбина, которая красовалась на том самом блюде в опасной близости от меня. Я в любое время года неравнодушна к хорошей рыбе, а если учесть, какая в последнее время с этим продуктом у нас была напряженка, то неудивительно, что я дала себе волю. С другой стороны блюда вовсю орудовала старшая дочь, постреливая в мою сторону вишневыми глазищами и застенчиво улыбаясь. Я краем глаза успела заметить, что хозяин, видя, как благодаря нашим совместным стараниям от рыбы остаются лишь приятные воспоминания, вопросительно покосился в сторону Дина. Тот, с невинным видом пожав плечами, попытался подсунуть мне соленые грибы — в качестве эксперимента, надо полагать. Мне вообще-то было совсем одноцветно, что там они себе напридумывали, но принцу для порядка я все-таки наступила под столом на ногу, а он, сдержанно улыбаясь, подлил мне вина.

После трапезы избранная компания — родители с дочкой в качестве клиентов, Кадор с приказчиком в качестве свидетелей, Дин со мной в качестве экспертов — перешла в небольшую комнату по соседству с трапезной, где на столе уже было приготовлено все необходимое для затеянного следствия. Ни на йоту не отступая от выданных принцем инструкций, я поставила в центр металлического резного подноса плоское бронзовое блюдо с водой и аккуратно укрепила свечи. Дин с помощью кресала запалил их — четыре по углам подноса, три на равном расстоянии друг от друга по самому краю блюда.