Никишка не без удовольствия передавал эти подробности. И, словно бы желая возбудить в слушателях мрачные опасения, прибавил:

— Как бы не сцапали Трофимова… Не показывайся Собаке на глаза! Не дерзничай!

Матросские лица омрачились.

И вдруг раздались подавленные голоса:

— Тогда Трофимову крышка!

— Собака-злодей изничтожит!

— И какой душевный матрос был!

— А в гроб вгонит человека!

А Никишка, словно бы подтверждая этот приговор, проговорил:

— Очень даже просто!

— А ты не каркай! — взволнованно и сердито сказал Лещиков. — Ты ведь и врать поперек себя толще!

— Что мне врать?.. Какая такая причина врать!.. Что слышал, то и обсказал…

— Довольно даже подло обсказываешь… Разве не знаешь, что мериканская полиция не может забрать Трофимова… Да он, может, теперь и не Трофимовым прозывается, а мериканцем… Небось у них и пачпортов нет, а не то что прописка… Поймай-ка. Выкуси! Так и поймал со своей Собакой, беспардонная душа!

— Ты что лаешься? Разве я ловить буду?.. А я тоже беру в понятие, что люди говорят… Очень даже хорошо понимаю насчет пачпортов, а небось полиция и без прописки все знает… Разыщет… И российского человека нетрудно разыскать… Он сейчас себя окажет! — настаивал Никишка не столько из уверенности в поимке беглеца, сколько из злобного чувства к Лещикову.

— И опять врешь… Теперь Трофимов в вольной одеже совсем другой стал на вид человек… Как, мол, найти, что он Трофимов… Всех жителев, что ли, пересмотрит Собака?

— На пристани увидит наш офицер да сейчас городовому: бери, мол!

— Офицер на такую подлость не пойдет… И городовой не послушает… Это ты по своей подлой выдумке прешь…

Чем более Лещиков втайне смущался доводами Никишки, тем сильнее горячился и презрительнее взглядывал на Никишку, испытывая желание раскровянить его «продувную морду».

Никишка увидал, что Лещиков «на точке», примолк и снова закурил сигару.

В это время в кружок вошел баталер Иванов.

— Вы это о чем? — небрежно спросил он, закуривая трубку.

— Да вот насчет Трофимова, Петрович! — взволнованно проговорил Лещиков, питая к старому унтер-офицеру некоторую слабость, как к заведующему раздачей водки, который иногда позволял Лещикову выпить две чарки вместо положенной одной, если Лещиков покупал вторую чарку у кого-нибудь из непьющих.

— Относительно какого, примерно сказать, обстоятельства? — задал вопрос баталер, любивший в качестве бывшего писаря выражаться, как он говорил, «по-благородному».

— Да вот шельма Никишка брешет, что Трофимова обязательно поймают… для этого и Собака на берег уехал — ловить!

— Ни в жисть. Это одно «благоухание»! — авторитетно произнес баталер.

Он любил это слово и употреблял его в разных, им же придуманных смыслах, когда хотел выразить что-нибудь невозможное или не стоящее внимания.

И нередко, когда кто-нибудь просил Петровича разрешить вторую чарку, он отвечал:

— Проваливай! Это одно благоухание!

— Так не поймают, Петрович? — обрадованно спросил Лещиков.

— Никто и ловить не станет, хоть десять концырев проси у всех губернаторов…

— Ну? — недоверчиво протянул Никишка.

— То-то «ну». А ты не нукай, беспардонная Никишка, коли тебе объясняют, чего ты понять не в силе своего рассудка… Тоже о себе много полагаешь!..

— Диковинно что-то, по моему рассудку, Иван Петрович! — заискивающе промолвил Никишка.

— Нет ничего диковинного для образованного человека! Обмозгуй, ежели в малом понятии, Никишка! Ничего концырь не поделает, как ни постарайся для твоей Собаки! Он скажет здешнему начальству: «Пожалуйте мне беглого российского матроса первой статьи Федора Трофимова, сделайте такое одолжение, господа сенаторы!» А сенаторы ему в ответ: «По какой такой причине? Чем виноват мистер Троф?» Это американцы, наверно, так уж обозвали по-своему Трофимова, чтоб не копаться! — вставил баталер и продолжал за сенаторов: — «Убил ли Троф, или украл? Ежели, мол, дадите доказательство, мы будем ловить Трофа и судить по своим закон-положениям. А ежели доказательства нет, то какие мы имеем права ловить и судить человека?.. У нас вольная сторона… Живи кто хочет».

На лицах матросов светились удовлетворенные улыбки.

Матросик радостно промолвил:

— Небось Петрович зря не скажет. Он все знает!

— Ну что, вестовщина, слышал? — насмешливо спросил Лещиков.

— Уши-то есть… Только и Собаку слышал… Он в уверенности поехал на берег! — заметил Никишка.

— Сдурел от бешенства и в уверенности. Вроде быдто под хвост перцу Собаке подсыпали… А как вернется, небось поймет образование! — категорически промолвил баталер.