Шрифт:
Надо сказать, что взрослое население всё это прекрасно понимало, но дети… Дети не отходили от лодки ни на шаг, прочно поселившись на пляже. Как он им будет потом в глаза смотреть, если сейчас уйдёт?
«Мальчишки маленькие ещё, но девочки, девочки-то уже почти взрослые!»
Иван призадумался. Вокруг Тани болталась стайка девочек, о чём-то оживлённо с ней болтая на дикой смеси русского, английского и немецкого языков.
«Две — совсем ещё малышки, лет по семь-восемь, но остальные-то! Ещё год-два, и невесты будут! А там у меня полтора десятка „голодных“ мужиков вкалывают! Мда-а-а-а!»
Проблемы лезли со всех сторон.
Несложный подсчёт показал, что для пятидневного похода на двадцать два человека потребуется, как минимум, триста тридцать литров воды. Суммарная ёмкость имевшихся на борту бочонков и всех котелков новобранцев была вполовину меньше.
«Чёрт!»
Положение спасла Аня.
— Иван Андреевич, — женщина, после утренней исповеди Маляренко, держалась с некоторой опаской, — я думаю, что на месте стоянки детей можно будет раздобыть фляги и вёдра. Во всяком случае, я их там видела.
Это была тема!
— А зараза?
— Думаю, что вещи — ни при чём. Заразился водитель, когда хоронил найденные тела. А вещи там довольно аккуратно сложены в сторонке.
— Далеко это?
— Пешком, по берегу — три часа. Я покажу.
Иван не колебался ни секунды.
— Сашка! Заводи!
Место стоянки школьного автобуса произвело на экипаж гнетущее впечатление. Рядом с весело блестевшим на солнце оконными стёклами автобусом находились десятки могил. Иван потрясённо разглядывал таблички из кусочков пластика, на которых аккуратным детским почерком были выведены имена. Особую жуть почему-то нагоняли пририсованные авторучкой на обороте солнышки, цветочки и — на табличках с женскими именами — принцессы. Несмотря на страшенную жару, Иван почувствовал, что его бьёт озноб.
«Ужас!»
В двух сотнях метров от автобуса на берегу стоял величественный трёхэтажный особняк. Без крыши и без межэтажных перекрытий. Что это было за здание — Маляренко так и не понял. Для завода — маленькое. Для дома — большое. В особо прочный ступор ввела толщина кирпичных стен — полтора метра. Да и сами кирпичи были странными.
«Наверное, клинкер [10] Э-эх!»
То, что обнаружилось внутри, больше всего напомнило Ване откопанный им схрон. В углу дома была сложена гора всяких вещей, тщательно укрытая громадным куском плотного, местами промасленного брезента.
10
Клинкерный кирпич получается в результате высокотемпературного обжига глин особого качества до полного спекания, обладает повышенной прочностью, морозостойкостью и долговечностью
Мужчины быстро стянули брезент.
— Фью-у! Сашок. Я, кажется, знаю, откуда к нам наш кораблик принесло.
— Ага, — моторист, позабыв о кладбище, радостно улыбался, — это ж тот самый трап!
Неизвестные моряки, перед своей смертью полностью вычистив свой (или не свой) кораблик, собрали нехилую коллекцию занятных вещиц.
«У-у-у-у. Вот Маша порадуется!»
Ваня с восторгом обозревал кучу МЕБЕЛИ. Деревянной! Буфет, три шкафа, куча стульев. И одно трюмо! С целым, в рост человека, зеркалом! По меркам этого мира — роскошь, которую трудно описать.
С восторженных мыслей Ивана сбил грохот кастрюль и сковородок, слетевших с холодильника. Холодильник был самый обычный. Белый, весь в наклейках и с шильдиком [11] «Бирюса». У Маляренко отвалилась челюсть.
«Это мне мерещится!»
Сашка уже залез наверх и увлечённо ковырялся в недрах железной кучи.
— Во! Нашёл!
Крякнув, мужчина вытащил обычную пятидесятилитровую алюминиевую флягу.
— Там ещё одна.
Иван засучил рукава и тоже полез наверх.
11
Шильдик — жаргонное слово, обозначающее информационную табличку, прикрепляемую к товару (компьютеры, бытовая техника, автомобили и т. д.) и содержащую паспортные данные изделия
Пятидневный голодный переход дался всем очень тяжело. Алексей постоянно закидывал в море удочки, но так ни разу ничего и не поймал. Дети страдали от жары и солнца и много плакали. Особенно маленькие. Женщины, падая с ног от усталости, не успевали их утешать и поить водой. С водой тоже была задница. Приплюсовав все найденные фляги, бутылки, кастрюли и вёдра к уже имевшимся ёмкостям, Иван получил триста сорок четыре литра объёма. Воды было в обрез.
К концу похода голодные обмороки среди взрослых пассажиров стали нормой, а у Ивана начались галлюцинации. Всюду мерещился запах жареной картошки. В животе давно уже перестало урчать, голова постоянно кружилась, а перед глазами мелькали разноцветные звёздочки.
— Сашка, в порт не пойдём. Рули к Юркиному ручью.
— Там камни.
— Сам знаю! — С голодухи Маляренко был чертовски раздражительным. — Рули туда, я сказал.
— Капитан, вода. — Таня держалась лишь на морально-волевых. Девушка снова исхудала, и теперь, казалось, её зелёные глазищи занимали половину осунувшегося лица. Капитан облизнул потрескавшиеся солёные губы и, с тоской поглядев на полупустой стакан, отрицательно покачал головой.
— Сашка! Ходу давай!
К знакомому пляжу подошли уже в вечерних сумерках. Лодка замерла на якоре всего в десяти метрах от гряды камней, с которых так любил рыбачить Николай. Плюнув на осторожность, Иван сиганул в тёмную воду. Глубина оказалась под подбородок.