– Деформация биоэнергоинформационной оболочки, – серьёзно проговорил Джокер.

– Инфицирование биополя, – добавил Зюма.

Вьюгин и Войнович переглянулись. Начальник отдела засмеялся.

– Всё понятно. Вопросов больше нет. Поправляйтесь, Роман Евлампиевич, за вами присмотрят наши люди, во избежание недоразумений, так сказать. Для доставки в столицу вас будет специально дожидаться военный борт. Майор проследит.

Войнович пожал руку Роману и вышел.

Засобирались и экстрасенсы. Роман читал заинтересованность в их глазах, они ждали подробностей схватки с пилотом «геликоптера» в небе над портом Северодвинска, но открывать детали боя всё равно не хотелось.

В палате остался Афанасий. Протянул Роману телефон.

– Твой мобильный. Тебе кто–то звонил.

Роман выхватил телефон, ткнул в кнопку «меню».

Звонков насчитывалось не меньше десятка. Два от мамы, остальные от Даниэлы.

– Ну, я пошёл, – сказал Афанасий, направляясь к выходу из палаты. – Держись, опер, я на связи.

– Я не опер, – буркнул Роман.

Вьюгин оглянулся, смерил его внимательным взглядом.

– В том смысле, что ты мощный пси–оператор. Таких у нас в отделе не было. Наши сенсы могут разве что «нюхать» следы происходящего, ты же способен дистанционно воздействовать на людей. Генерал хотел присвоить тебе звание капитана, я отговорил.

– Ни к чему.

– Согласен, дело не в звании. Ты свободен в выборе пути. Захочешь уйти «на творческие хлеба», мы держать не станем.

Роман недоверчиво усмехнулся.

– Даже уговаривать не будете?

– Уговаривать будем. – Афанасий наметил улыбку. – Преследовать и заставлять работать из–под палки – нет. Пока.

Он вышел.

Роман проследил его движение мысленным взором, заметил два светящихся «военной субординацией» огонька: это были оперативники отдела, оставленные генералом для охраны палаты с ценным сотрудником.

Роман покачал головой. Он по–прежнему не считал себя сотрудником отдела ИПФ ФСБ. Но, похоже, к этому надо было привыкать.

Телефон в руке стал горячим.

Он спохватился, ткнул палец в окошечко «меню» с именем Даня.

* * *

Ему удалось уговорить лечащего врача, и тот отпустил его на два дня раньше срока, с условием, что пациент будет соблюдать все рекомендации. Роман пообещал, хотя думал о другом: ни на один звонок Даниэла не ответила. Что крылось под этим молчанием, было неизвестно. Ревновать его она не могла, зная, куда и с какой целью (секретов от неё у него не было) он поехал. Оставалось гадать о причине молчания и надеяться, что ничего плохого не случилось.

Он даже попробовал отыскать ауру девушки в Москве, отлично зная её цвет и эмоциональное насыщение. Но ему это не удалось. Скорее всего Даниэла находилась за пределами столицы, иначе трудно было объяснить её загадочное поведение.

Только в самолёте, после старта с аэродрома Северодвинска, он догадался позвонить маме Даниэлы в Рязань. Однако и она не знала, где находится её дочь.

– Созванивались позавчера, – добавила Надежда Андреевна. – В командировку вроде бы не собиралась. Да и кто её пошлёт из гимназии? Учёба давно началась, а каникулы нескоро.

В таком мрачном настроении Роман и вернулся в Москву. Поискал девушку в квартире (вдруг она дома?), быстро переоделся (погода изменилась и здесь, пошли дожди), сел в машину и метнулся на Беговую, домой к Даниэле. Позвонил в дверь несколько раз, потом открыл своим ключом.

Квартира была пуста. После переезда к нему Даниэла редко бывала дома, появляясь здесь лишь для того, чтобы поухаживать за комнатными растениями или взять что–либо из гардероба.

Роман прошёлся по комнатам, принюхиваясь к обычным запахам, включил обоняние ментальное. Какое–то время казалось, что по квартире плывет тонкий «запах» чужеродности, похожий на горьковато–миндальный запах яда. Однако ничего тревожного сознание и подсознание не отметили. Если Даниэла и приходила сюда, то в хорошем настроении, никого не боясь.

Он позвонил Наташе, подруге Даниэлы, с которой она встречалась чаще других.

Наташа ответила, что разговаривала с Даниэлой два дня назад.

Роман ещё раз позвонил Надежде Андреевне, спросил, не могла ли её дочь поехать к каким–нибудь родственникам.

– Ну что ты, Рома, – отмахнулась она, – она бы мне сказала. Да и вряд ли её отпустили бы с работы в такое время.

Тогда он поехал в гимназию на Мневники.

Секретарша директора гимназии удивилась вопросу:

– Даниэла Валерьевна не появляется уже третий день. Заболела, наверно. Мы открыли ей больничный.

– И не проверили, болеет она или нет? – удивился в свою очередь Роман.

– Даниэла Валерьевна очень ответственный работник, – строгим голосом сказала белокурая секретарша. – Ещё ни разу не было, чтобы она прогуляла занятия без причины.

– То есть вы ей не звонили, – уточнил Роман, выходя из приёмной в расстроенных чувствах.

В машине он прикинул план дальнейших действий. На душе стало тревожно и зябко. Ни мама, ни сотрудники на работе, ни подруги не знали, где находится Даниэла, и сердце подсказывало, что причина исчезновения девушки не связана ни с её работой, ни с болезнью.