Вскочил какой–то парень, отшатнулась женщина, подставляя руки, пригнулся сидевший выше седой старик.

Но не мужчины заинтересовали Романа. Реакция женщины была понятна, однако именно во всплеске её чувств и протаял знакомый «запах», отмеченный ранее Волковым. Это был ментальный «запах» человека, настроенного повелевать, человека жестокой целенаправленной воли.

Роман закрыл глаза, сосредотачиваясь на раскрытии «третьего глаза».

Он не ошибся, как и Волеслав – при ударе. Обладателем «гвоздезабивного» взгляда была женщина.

Роман отвёл глаза, чтобы не создавать поток внимания к заинтересовавшей его особе (женщины, как известно, чувствуют взгляды мужчин в силу природных данных), но тем не менее разглядел незнакомку боковым зрением.

На вид ей было лет сорок пять. Взбитые, не светлые, а какие–то жёлтые волосы, смуглое лицо с широкими мрачными бровями, широкий нос и узкие губы. Далеко не красавица. Одета во что–то серое, с красными полосками, не платье, не блузка, не майка. Комбинезон, что ли?

Блузон, вспомнился «модный» термин.

Нападающий сборной России снова пробил в блок.

Роман встал, ещё не приняв окончательного решения, пробрался к проходу между трибунами, поднялся наверх, обошёл северную трибуну и спустился вниз, на третий ряд. Заметил, что место слева от «колдуньи» освободилось, подошёл, сел.

Она отрешённо посмотрела на него. Глаза у женщины были чёрные, блестящие, чуть ли не стеклянные, и плавилась в них такая стылая тьма, что Роман едва не передёрнул плечами.

– Извините, – сказал он вполголоса, с ледяной вежливостью, вонзая взгляд в глаза незнакомки, – вам пора на самолёт.

– Что? – проговорила она по–польски. – Не понимаю…

Роман перешёл на английский:

– Спортзал оцеплен. Любое ваше движение будет расценено как попытка сопротивления, Вставайте и идёмте со мной.

– Я… я не понимаю… – растерялась «колдунья», возвращаясь на грешную землю из своих «заоблачных ментальных» высот. – Что вы имеете в виду?

– Вставайте! – жёстко бросил он, добавляя в тоне металла, не выпуская глаз женщины из–под контроля. Взял её под локоть.

Болельщики вокруг ахнули, захлопали в ладоши.

Женщина попыталась повернуть голову и посмотреть на площадку, но Роман силой заставил её встать.

– Вперёд!

– Кто вы? – слабо пробормотала она, подчиняясь. – КГБ?

– КГБ. КГБ, – подтвердил он.

Спустились к проходу.

Женщина сделала ещё одну попытку освободиться, но уже совсем неуверенно.

Роман оглянулся на мгновение.

Российская сборная воспряла духом. Счёт на табло был четырнадцать – четырнадцать. Речь шла о тай–брейке, и выигрывал тот, кто первым достигал счёта пятнадцати, либо разрыв должен был быть в два очка.

Он вывел спутницу в холл под трибунами, отпустил локоть, сказал, беспощадно проворачивая «лезвие» взгляда в помутневших глазах незнакомки с жёлтыми волосами:

– Благодарите бога, что мы не имеем возможности привлечь вас к суду за противоправную деятельность. Вы понимаете, какую. Но вполне можем задержать вас в России на неопределённое время за попытку зомбирования волейбольной сборной. И ещё: если мы увидим вас завтра в этом зале, на родину вы вернётесь не скоро. Вы меня поняли?

– Как вы смеете?! – прошипела женщина. Глаза её сузились, но «зарница» волеподавления не смогла пробить «железную рубашку» пси–защиты Волкова.

Один из охранников у турникета оглянулся на беседующих.

– Видите этого молодого человека? – кивнул на него Роман. – Одно моё слово, и вы проведёте ночь в «обезьяннике».

– Где?!

– В камере предварительного заключения, – любезно объяснил Роман.

Женщина кинула взгляд на охранников, сникла.

– Всего доброго, мисс, – добавил он. – Выход прямо перед вами.

Она пошла к турникету, шаркая ногами как старуха, полная смутных страхов, навеянных аббревиатурой КГБ. Роман хорошо видел изменение её ауры – от светло–жёлтых струй до коричнево–зелёных. Проводил «колдунью» взглядом.

Из прохода на трибуны раздался общий крик и шквал аплодисментов.

Роман поднял голову, ища глазами экран видеоинформатора. Выиграла сборная России. Он улыбнулся. Задача была решена.

Спустя полчаса после окончания игры позвонил Волеслав. Он был возбуждён и весел:

– Ну, старик, не знаю, как тебя благодарить! Наши ни фига не поняли, а с меня словно могильная плита свалилась! Такая сила вдруг подняла на дыбы! Едва мяч не разбил при ударе! В общем, мы выиграли.

– Знаю.