– Вы, герр лейтенант, прямо оратор! – восхитился Майер.

– Кх-м… – закашлялся Велга и, встретившись глазами с чуть насмешливым взглядом Дитца, хмуро спросил: – Может, у кого есть другие предложения? Я готов выслушать.

– Думаю, Саша, других предложений не будет, – твердо сказан Дитц. – Да и какие тут могут быть другие предложения? Действительно, противника нужно сначала хотя бы догнать. Вы как, Юрий Алексеевич, в форме? Предстоит серьезный марш-бросок.

– Постараюсь не подвести, – с достоинством ответил старший лейтенант Холод.

– Тогда – вперед. – Хельмут Дитц поднялся и шагнул к своему снаряжению.

– Эх, ноги вы мои, ноги! – запричитал Майер. – Нет вам, ноги, ни покоя, ни отдыха! Сколько уж сотен километров протопали вы, ноги, и все почему-то по России. Отчего так, Курт, дружище, не знаешь?

– А тут есть где это делать, – ухмыльнулся рыжий Шнайдер, закидывая за спину рюкзак и вешая на шею автомат. – Простор. И вообще. Ты же пехота? Пехота. Вот и шагай.

– Безжалостный ты, – вздохнул Майер, – и жестокий. Нет чтобы утешить как-нибудь друга перед трудной и смертельно опасной дорогой…

– Я тебя утешу, – пообещал Малышев, похлопав Руди по плечу. – Как увижу, что тебе совсем хреново, помогу нести твой пулемет.

– Вот! – воодушевленно вскричал пулеметчик. – Вот слова настоящего товарища и друга! Стыдись, Курт.

– Миша, – сказал Велга, – ты, как всегда, впереди.

И постарайся не пропустить то место, где они вышли на дорогу.

– А также то место, где они с нее сошли, – добавил Дитц.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся Михаил. – Никуда они от нас не денутся.

К двенадцати часам они свернули с дороги в лес, двигаясь по следам отряда Секретаря. Михаил Малышев безошибочно нашел и то место, где противник вышел на старую дорогу, и место, где он с нее сошел. Дорога здесь действительно уже совсем круто сворачивала к востоку, так что идти по ней дальше означало не приближаться к цели, а удаляться от нее.

Идти напрямик через лес оказалось не в пример труднее, чем по плохонькой, но все же дороге. Утешало, правда, то, что враг движется еще медленнее – это было видно по многочисленным следам, оставленным четырьмя десятками людей, большинство из которых явно не умели ходить по лесу.

– Сразу видно, что в лесу разве что на пикнике были, – презрительно заметил Малышев, указывая Велге и остальным на сломанные ветки кустов, следы на влажной земле от тяжелых армейских ботинок, смятые и брошенные в траву обертки от жвачки, пустую пачку из-под сигарет и множество других, бросающихся в глаза и скрытых, грубых и едва заметных примет того, что именно здесь недавно прошла большая группа людей. Впрочем, и Велга, и Дитц, и Вешняк, и Майер, и все остальные разведчики прекрасно все видели и сами. Просто с Малышевым в лесу было надежнее – любая команда профессионалов чувствует себя уверенней и лучше, если знает, что в ее рядах есть тот, кто на данном конкретном этапе знает и умеет чуточку больше, чем все остальные. Завтра свои лучшие качества необходимо будет проявить другим, но сегодня – его очередь, и это почетное право, право вести всех за собой, никто у него оспаривать не станет.

Шли быстро и тихо, след в след, скользя между деревьями, ныряя под толстые ветви и отводя руками те, что потоньше, перешагивая и перепрыгивая через упавшие полусгнившие стволы, огибая непроходимый бурелом и особо густые заросли кустарника.

Первый короткий привал Велга скомандовал в четырнадцать часов по местному времени. К этому часу, по приблизительным подсчетам, они преодолели около тридцати километров и сократили расстояние между ними и отрядом Секретаря километров на десять. Так сказал Михаил Малышев, который по ширине шага солдат противника приблизительно прикинул их скорость.

– Если не сбавим темп, – сообщил он остальным, жуя бутерброд с салом и запивая его холодной водой из фляги, – то завтра еще засветло мы должны их нагнать.

– Да уж постараемся не сбавить, – сказал Велга и, внимательно посмотрев на Юрия Алексеевича, спросил: – Как вы, товарищ старший лейтенант?

– Пока нормально. Второго дыхания жду.

Выглядел он не очень хорошо. Сказывался и возраст, и килограммы лишнего веса. Но держался Холод пока замечательно: не ныл, не отставал, а значит, и не представлял собой проблему, которую нужно срочно решать. Велга расслабился и, задрав гудящие ноги на рюкзак, принялся спокойно и тщательно дожевывать сухой паек, – его телу необходима была энергия, и он намеревался получить эту энергию сполна из каждого куска проглоченной пищи.

Часам к четырем характер местности изменился. Чаще стали попадаться холмы, лес поредел, и отряд то и дело пересекал большие поляны и прогалины. Теперь они шли по тропинке, которая как-то незаметно появилась под ногами и вела их теперь в нужном направлении. С одной стороны, идти стало гораздо легче, но с другой, они понимали, что и противник двигался на этом участке быстрее, и если на полном бездорожье, в лесу, они нагоняли его, как волки больного лося, то теперь лось явно выздоровел и прибавил ходу.