– Господи, – вздохнул Вешняк, когда молчание стало нестерпимым, – хоть бы на землю попасть, а не в какое-нибудь море.

– Да уж, – мрачно поддержал его Александр. – Я сам об этом только что подумал. Только теперь и начинаешь по-настоящему осознавать, что Земля наша, матушка, на три четверти или что-то около того покрыта водой.

– Так много? – ужаснулся сержант, которому в свое время удалось закончить только четыре класса начальной школы.

– Вот именно, что много, – подтвердил лейтенант. – И хорошо еще, если в море, а не в океан, ска-жем. Правда, я припоминаю, что Грапп что-то рассказывал насчет того, что эта штука (он постучал кулаком по подлокотнику кресла) в случае надобности может служить и лодкой.

– Так-то оно так, – почесал в затылке Сергей, – да все же лучше оказаться на твердой земле. Я лично и моря-то никогда не видел.

– А вот это ты врешь, сержант, – лукаво покосился на него Велга. – Видел ты и моря, и океаны.

– Это когда же?! – оскорбился Вешняк.

– А из космоса?!

– Э-э… а… и правда! – ошарашенно признал правоту лейтенанта Сергей и неожиданно захохотал. – Смешно получается, – объяснил он, отсмеявшись. – Вблизи ни одного моря не видел, зато видел все моря и океаны издали. Рассказать кому у нас в Рязани, ни в жизнь не поверят. И вообще, повидали мы то, чего, наверное, никто не видел, а, товарищ лейтенант?

– Да уж. Что повидали, то повидали.

– Мне вот что интересно, – после непродолжительного молчания снова заговорил сержант, – мы сейчас падаем или плавно опускаемся? Потому как если па-даем…

– Опускаемся, опускаемся, – успокоил его Велга. – Это я точно знаю.

– Откуда?

– Ты на самолете летал когда-нибудь?

– Не доводилось.

– А я один раз летал. Так вот, когда самолет попадает в так называемую воздушную яму, он как бы падает на несколько метров или даже десятков метров вниз. Когда такое происходит, появляется ощущение, что твой собственный желудок вот-вот выпрыгнет наружу. У тебя есть такое ощущение?

Сергей прислушался к себе и честно заявил, что подобных ощущений он в своем организме не наблюдает.

– Вот поэтому я и думаю, что мы опускаемся, а не падаем, – с удовлетворением заявил Александр.

– Хорошо, если так, – в очередной раз вздохнул сержант. – А как мы узнаем, что уже на Земле? Ведь не видно же ни хрена.

– Ты забыл, что капитан Грапп рассказывал? Люк, по идее, должен автоматически открыться.

– Да помню я. Просто молчать больно муторно. Когда говоришь, вроде как легче становится… А жалко Граппа – хороший был мужик, что ни говори. – И, подумав, добавил: – И всех остальных на "Невредимом" тоже жалко.

– Ты же думал, что нам специально это все подстроили, а теперь жалеешь?

– Думал… Мало ли что я думал! Теперь вот не думаю.

Десять парашютов (по два на модуль) бесшумно плыли сквозь ночь, приближаясь к земле.

– Товарищ лейтенант, смотрите, звезды…

Велга поднял голову. Сквозь распахнутый люк откуда-то из невообразимого далека ему слабо мигала парочка тусклых звезд. "А ведь я там был, – подумал он, расстегивая привязные ремни. – И оказалось, это вовсе не так уж далеко. Летают разумные. Дело техники всего лишь. Интересно, где это мы очутились?" Он попытался припомнить положение корабля относительно Земли на время катастрофы и быстро понял, что это бесполезно: невозможно вспомнить то, чего просто не знаешь.

– Ладно, товарищ лейтенант! – как бы прочтя его мысли, подмигнул Александру Вешняк. – Самое главное – мы на твердой земле, значит, как-нибудь разберемся. Разрешите разведать обстановочку вокруг?

– Пока только визуально, – разрешил Велга и потянулся за своим автоматом. – Ты первый, я за тобой.

Снаружи оказалось довольно тепло. Они стояли на покатом корпусе модуля, настороженно вглядываясь в сомкнувшуюся вокруг них ночную тьму, втягивали широко раздувшимися ноздрями долгожданный сухой воздух Земли и никак не могли понять, рады они возвращению домой или не очень. Как-то сразу стало совершенно ясно, что дом этот слишком огромен и в нем не так уж много найдется уголков, где такие люди, как они, могли бы чувствовать себя в полной безопасности.

Эта ночь была безлунной.

Какая-то полупрозрачная кисея равномерно затянула небо, и сквозь нее то здесь, то там просвечивали редкие звезды, так что нельзя было разобрать ни одного знакомого созвездия.

– Что за черт… – пробормотал Вешняк, задирая голову в зенит и придерживая рукой пилотку. – На облака вроде не похоже.

– Небо как небо, – пожал плечами Александр. – Мутноватое, правда… Интересно, где наши? Ни хрена не видать.

– Мутное небо… – саркастически хмыкнул сер-жант. – Мы же не в городе. С чего бы это ему быть мутным?

– Может, дым? Чуешь, гарью пахнет?

– Чую. Только гарь-то старая. То, что здесь горело, давно головешками стало. Что будем делать, товарищ лейтенант, кричать или стрелять?

– Ждать. Сейчас лето, значит, скоро рассветет. А ночью без луны да по незнакомой местности… только ноги ломать. Э, гляди-ка, Сергей, видишь?

Где-то далеко впереди вспыхнул и погас вертикальный луч мощного фонаря. И снова вспыхнул. И снова погас. Короткие и длинные лучи перемежались в определенной последовательности.