— Мы будем проповедовать свободную торговлю, — продолжал Камов. — Расширять и укреплять ее!

— Верно! Правильно! Надоело! — кричали казаки.

— Арестовывать только коммунистов, остальное население не трогать! Они такие же обманутые большевиками, как мы с вами!

— Не тронем! В обиду не дадим!

— Военных мобилизаций не будет! Хватит нашими жизнями завоевывать чью-то победу! Все коммунистические ячейки долой!

— Долой! — и этот могучий единый возглас эхом повторили вокруг тайга и горы…

Вспыхнувшее в Больше-Аринской, казачье восстание вскоре перекинулось на весь север Амурской области. К середине октября, освободив родной округ от большевиков, повстанцы перекинули военные действия в соседние земли края. В Больше-Аринской был создан уездный Совет без коммунистов. Большевики, доселе не уделявшие должного внимания проблемам казаков, всячески притеснявшие и унижающие вольных воинов, оказались застигнутыми врасплох и расплачивались за это самой жестокой ценой.

Спохватившись, в Больше-Аринскую спешно направили отряд красноармейцев из пятидесяти трех бойцов под командованием латыша Илмара Струда. С отрядом выехал и председатель следственной комиссии.

Отряд прибыл в Больше-Аринскую, когда около полусотни казачьих представителей волостей проводили районное собрание по организации самостоятельного уезда. О цели прибытия красноармейцев собранию известно не было. Но когда Струд потребовал запретить собрание и погрозил наложением контрибуции, казаки вспыхнули. Похватавшись за винтовки и шашки, они предстали в глазах чекистов весьма внушительной силой, и Струд не рискнул ввязываться в бой.

Отряд выступил в обратный путь за подкреплением, но группа вооруженных казаков начала преследовать чекистов. Струд велел сделать несколько предупредительных выстрелов. И без того возбужденные, казаки бросились на чекистов, в атаке потеряв троих, что только еще больше распалило их.

И началась бойня. Красноармейцев забивали до смерти, рубили на месте. Отстреливаясь, чекисты отступали верст пятнадцать, пока, наконец, восставшие прекратили преследование. Струд вернулся в Благовещенск всего с двенадцатью красноармейцами и был сразу же отстранен от командования и отдан под суд.

Казаки лишились девяти человек, но теперь представляли собой закаленное войско, принявшее боевое крещение с самым жестоким врагом всех времен и народов, как сказал на митинге сам атаман Иван Герасимович Камов.

После боя под Больше-Аринской казачья вольница продолжила законодательную работу. Районное собрание в станице приняло резолюцию о бое с чекистами (грамотен был Камов, знал, как правильно вести дела). Разбирая постановление губернского Совета об учете хлеба, казаки загомонили в полный голос, требуя «эту самую резолюцию подальше куды…» Общим голосованием «хлебную монополию решительно отклонили».

Потом прозвучали решительные, зажигательные речи казаков с призывом встать на защиту своего округа и соседних казачьих земель и до последнего биться с ненавистным Благовещенским Советом.

Следующей крупной победой восставших было освобождение соседнего уездного центра — Усть-Балыка. Тщательно все разведав и используя почти полное отсутствие войск в Усть-Балыке, отряд казаков под началом храброго офицера, героя германской войны подъесаула Грабина ранним утром подошел к городу, снял охранные посты и начал осаду винного склада, где хранилось оружие, размещался уездный исполком и утепленный барак советских и партийных работников.

Внезапное нападение не позволило оставшимся в городе красным отрядам оказать своевременное и продуманное сопротивление. Овладев оружейным складом, грабинцы сильным огнем подавили сопротивление красноармейцев.

Осажденные в бараке сотрудники уездной чрезвычайки и члены уисполкома вынуждены были прекратить сопротивление. Захваченные в плен председатель чека, военно-революционный комиссар и председатель уисполкома были расстреляны прямо у дверей барака. Других руководителей не нашли или нашли уже мертвыми.

Захватив огромное количество оружия в местном арсенале, казаки послали связного в Больше-Аринскую, и вскоре к ним подоспел крупный, в триста человек, отряд казаков, составивший новый гарнизон Усть-Балыка. В бараке, переоборудовав и укрепив его, Камов организовал свою тюрьму. В подвале тюрьмы обоpудовали камеpу пыток. И вскоре в тюрьме уже содеpжались более сотни паpтийных, советских и комсомольских pаботников.

Восстание ширилось и крепло. И казалось — нет ему конца и краю…