— Евгений Карлович, прошу вас, организуйте, — обратился Мизинов к Яблонскому. Потом улыбнулся гостю:

— Чаю? Или покрепче?

— Благодарствуйте, Александр Петрович, покрепче уже здоровье не позволяет. Чайку разве что, пока офицеры собираются.

Вскоре один за другим в штаб вошли Худолей, Лаук, Татарцев, Брындин, Сухич, Дерябко и новый разведчик капитан Жук. Они кланялись Мизинову и Куликовскому, рассаживались на лавке вокруг длинного стола. Когда все разместились, Куликовский начал:

— Господа, позвольте вас поздравить с благополучным прибытием в Императорскую Гавань! Лично я и Приамурское правительство надеемся, что действия ваших частей будут успешными, поставленные задачи выполненными, а победа вырвана у противника быстро и легко…

— Быстро и легко только в планах бывает, — буркнул хмурый и немногословный подполковник Лаук.

— И еще в маневренной войне, подполковник, — резко ответил Куликовский. — Вам, как военному, это хорошо известно. Так что списывать все на плохие условия, на усталость — разговоры в пользу бедных, простите мне.

Лаук не ответил, молча достал портсигар и закурил, взглянув на Мизинова, словно спрашивая дозволения.

— Конечно, курите, господа, — предложил Мизинов.

— Оставимте, однако, военные тонкости, господа, — сказал Куликовский. — Я прежде хотел бы ознакомить вас с нынешним положением в том крае, где нам предстоит оперировать. Если вы не возражаете, конечно, — он внимательно поглядел на офицеров.

— Разумеется, Петр Александрович, мы согласны. Тем паче что полезно знать, кто тебе враг, а кто союзник, — сказал Мизинов.

— Так вот, и врагов, и союзников здесь более чем достаточно, смею вас уверить, — продолжил Куликовский. — Кроме отряда Белявского (у него человек триста), в этих местах действует партизанский отряд поручика Калугина. Он — якут, произведенный в офицеры капитаном Белявским…

— Черт те что! — не сдержался подполковник Лаук. — Кукольный театр какой-то! И нам с ними придется контактировать? — презрительно обронил он.

— Возможно, ваше высокоблагородие, что и придется, — ответил Куликовский. — Иных союзников не предвидится. До самых тех пор, пока не соединимся с атаманом Камовым. Итак, у Калугина человек шестьдесят-семьдесят, но удивительно ловких, умелых бойцов, большая часть которых — якутские охотники, знающие тайгу как самих себя. Помимо того, множество мелких самостийных отрядиков человек по пятнадцать-двадцать. Эти отряды мало дисциплинированы, состоят по преимуществу из людей озлобленных не только против красных, но даже (и чаще всего) против населения, которое, при нынешних переходах власти из одних рук в другие, обычно ненавидит всех, кто причиняет ему беспокойство. Так что насчет этих самостийщиков не уверен, чьими союзниками они окажутся завтра. Теперь о красных. Множество мелких большевистских отрядов, безуспешно пытающихся снять блокаду Якутска, Вилюйска, Амги, шастают по тайге, но, знаете, каждый на свой лад и со своим интересом — кому побыстрее да с меньшими потерями удастся это сделать. Существенного препятствия для нас они, думаю, не представят. К тому же действуют они по отношению к местным жестоко — не видя сочувствия, моментально расправляются, и все взятки гладки, — Куликовский замолчал и внимательно смотрел на лица офицеров.

— То есть нам остается рассчитывать только на самих себя, мы правильно вас поняли, Петр Александрович? — прервал молчание Мизинов.

— Совершенно правильно поняли, Александр Петрович, по крайней мере, до соединения с казаками Ивана Герасимовича Камова, — согласился Куликовский. — Если все понятно, позвольте мне вот о чем. — Он кашлянул, приосанился и продолжал: — Приамурское правительство уполномочило меня быть в вашем отряде своего рода политическим руководителем, идеологическим лоцманом, что ли. Поскольку обстановка в Якутии, куда мы станем двигаться, серьезная, а я много лет провел среди якутов и хорошо знаю этот народ, — то выбор правительства пал на меня, — он снова замолчал, оглядывая офицеров.

— Мне кажется, это дело правительства — кого назначать политическим руководителем, — вставил слово генерал Яблонский. — Наше дело военное. Бить врага, освобождать территории…

— Совершенно с вами согласен, Евгений Карлович, — поддакнул Куликовский. — Никто и не отнимает у вас военных лавров. Но чтобы они были заслуженными(он сделал ударение на этом слове), политическое руководство отрядом будет, поверьте мне, отнюдь не лишним.

Куликовский знал, что Яблонский был штабистом и никогда не командовал даже полком, а потому постарался выразиться как можно мягче, но в то же время раз и навсегда расставить акценты, предписанные ему правительством Меркуловых. Яблонский сконфуженно промолчал и опустил глаза.

— Теперь и нам предлагают сыграть в эти политические эсеровские игры, — еле слышно пробурчал Лаук.

В штабе повисла гнетущая тишина. Первым разрядил атмосферу полковник Худолей.

— Одним словом, господа, ничего закулисного я тут не усматриваю, — громко начал он. — Мы станем наступать, а господин Куликовский будет объяснять нам политический момент, анализировать политическую дислокацию идей и течений, бродящих в головах этого талантливого и своеобразного народа. При случае, не сомневаюсь, укажет нам на тот или иной правильный шаг в отношении местного населения. Верно, Петр Александрович?

— Совершенно верно, господин полковник, как раз в точку. В военные дела я вмешиваться не стану. Но вот в делах политико-стратегических, смею так выразиться, прошу ко мне прислушиваться и доверять моему опыту. А уж мы с Александром Петровичем и вот с Евгением Карловичем как-нибудь выберем верное решение, которое устроит всех: и нам победы принесет, и интересы местного населения не эмансипирует, — Куликовский немного помолчал, потом резко встал и медленно, громко отчеканил: — Поймите, господа, это никакие не игры, как вы, наверное, думаете! Это — высокая политика, и от того, как правильно мы поведем ее, во многом зависит отношение к нам зарубежных государств, перед которыми мы пока все еще имеем союзнические обязательства!