Ибрагим так решительно протянул руку за документами, будто Ораз находился на вверенной ему, Ибрагиму, территории.

Ленгер-ага посмотрел официальную бумагу из университета и вернул Оразу:

— Желаю удачи.

— Желаю удачи, — как эхо, повторил Ибрагим.

— А что вы делаете здесь, в горах? — обратился Ораз к Ибрагиму.

— Этот человек, как я говорил, лесник. Днем и ночью он разъезжает, высматривая, нет ли заболевшего дерева, не обидел ли кто животных. Мальчик с ним — Халык — хороший мальчик, школьник... да... молодец. А я сам — представитель рабочего класса.

Наш завод на вершине горы посадил картошку. Вот мне поручили присмотреть за ней, а когда созреет, отвезти и сдать. Вот так.

— Мы идем искать клад, — добавил Халык.

— Какой клад? У слова «клад» много значений. В древние времена семь вещей назывались кладом. — Студент поправил очки и продолжал: — Первый клад — кобыла. Племенная кобыла производит на свет быстроногих скакунов. Второй клад — железо. Из него люди делали сабли и копья. Третий — уголь, без него не расплавишь железо. Четвертый — как по-вашему, что четвертый клад?

— Картошка, — сострил Ибрагим.

— Нет, не картошка, — покачал головой Ораз. — Курица; затем — мельница. Сколько получилось? Пять? Шестой — кяриз.

— А что такое кяриз? — спросил Халык.

— Кяризы — это подземные арыки, прорытые у подножия гор. Они выходят на поверхность пустыни и выводят воду холодную как лед, — вместо студента ответил Ибрагим.

— Седьмой клад — земля, — продолжал Ораз. — Какой из этих кладов вы ищете?

— Ни одного из них не ищем,— ответил Ленгер-ага. Он рассказал студенту о записке, найденной в мечети, и о поисках клада в тех местах.

— Пожалуй, все лето мы будем искать тот клад,— добавил Халык.

— Искать-то можно... Только в одиночку я его долго искал. Что ж, попытаю свое счастье еще раз, — проговорил Ибрагим н посмотрел на нависшую над ними гору.

— Пойдем с нами. Уж лучше искать оставшееся от падишахов золото, чем развалины древней крепости,— пригласил Ораза Ленгер-ага.

Ораз попытался отговориться, ссылаясь на то, что здесь были найдены кувшины с пшеницей и ячменем, и ему уходить отсюда никуда не следует.

— На вершине горы я тебе покажу ту пещеру, где были найдены кувшины с пшеницей. Стена и сейчас еще стоит под солнцем и постепенно выветривается. Я тебе покажу ее — идем с нами.

Ораз хотел что-то сказать, но не решился. А потом все же спросил:

— А что, если и вы покажете мне свои документы? Ленгер-ага показал:

— А у меня нет привычки носить с собой документы, — захохотал Ибрагим.

Ораз предложил всем вместе перекусить — благо у него есть запасы консервов и копченой колбасы. Он наполнил чайник прозрачной водой из ручья и поставил его на маленькую газовую плиту. Он вынес из палатки мягкую кошму и расстелил ее на траве в тени.

Тем временем Ибрагим отозвал Ленгер-агу в сторонку и стал ему что-то нашептывать. Халык, заинтересовавшись, подошел поближе и услышал:

— Яшули, он не принесет нам ничего хорошего.

— Почему? Говорит неглупо. Самостоятельный парень. Чем не джигит?

— Если случайно найдем клад, придется ему выделять долю.

— Не дадим. Из золота, что найдем, не дадим и с кончик иголки. (Ибрагим молча уставился на Ленгерагу). Не дадим и сами не возьмем, — закончил Ленгер-ага.

— Почему, можно узнать?

— А потому, милый человек, что клад, как и горы, эти, принадлежит государству.

— А что случится, если мы оставим понемножку золота, чтоб сделать короночку на больной зуб? Вон у меня их сколько, больных зубов-то. Ну я шучу, шучу, яшули! — захохотал Ибрагим. — Мы вручим клад председателю сельсовета. Из города приедут корреспонденты. Они будут расспрашивать нас о том, о сем. У них это называется «интервью». Они напечатают наши снимки в своих газетах. Имена наши станут известны по всей республике. Для дельного человека слава — тоже клад. Ленгер-ага, вы любите фотографироваться?

— Очень не люблю.

— Ну что вы! Фотограф наводит на тебя аппарат. А ты делаешь такое лицо... Очень хорошо получается...— Говоря это, Ибрагим чуть хмурит брови и смотрит вдаль. Там ничего нет, кроме голубого неба, но в глазах его — дума обо всем человечестве.

«Ну артист!» — усмехнулся про себя Ленгер-ага. А Халык вдруг почувствовал беспокойство оттого, что уже где-то видел это лицо, а где и когда, не может вспомнить.

За обедом Халык не выдержал:

— Кажется, я прежде где-то вас видел, Ибрагим-ага?