Ш-ш-ш, Дэни, — услышала она женский голос.

Но, мамочка…

Это Стейси говорит с ребенком, поняла Мики, с маленькой девочкой, одетой в летний костюмчик, похожий на костюм матери. У девочки длинные шелковистые каштановые волосы, как у матери, и темно-голубые глаза, как у… Конского Хвоста, ее отца.

Мики закрыла рот руками, когда до нее дошло, что это значит. Он женат! Женат на Стейси, единственной, с кем Мики говорила на играх, на Стейси, через которую она передавала свои указания Конскому Хвосту. Они — семья. А она его целовала.

Мики в ярости схватила солнечные очки, прыгнула на скамью за своей спиной и дальше — со скамьи на скамью. Господи, да этому маленькому стадиону, кажется, не видно конца! Отсюда скоро не выберешься!

Джек удивленно смотрел, как она удалялась. Внезапно поняв, что привело ее в такое смятение и почему в глазах ее отразился ужас, он бросился вслед за ней.

Погоди, Тренер!

Его преимуществом были длинные ноги, но ее гнал сам дьявол.

Мы в разводе, Тренер! Я не женат! — орал он, а она тем временем уже добежала до верха лестницы.

Он несся за нею по бетонным ступенькам, но, будучи уже на расстоянии вытянутой руки от нее, вдруг споткнулся и грохнулся наземь.

Джек! — Мики наклонилась над ним.

Ты знаешь мое имя! — удивился он, сморщившись от боли. Он увидел ее встревоженные глаза сквозь солнечные очки, которые она снова нацепила, чтобы освободить руки.

у, конечно же, я знаю твое имя, — сказала она ворчливо. — Я торчала на трибунах несколько недель! Как же мне не знать твое имя? Что у тебя болит?

Правая лодыжка.

Возле них оказался Скотт, первый игрок. Он опустился возле Джека на колени.

Не уходи, — попросил ее Джек. — Мне нужно с тобой поговорить!

Тебе больно?

Пожалуйста! Ты все не так поняла!

Как ты? — спросил Скотт, умело ощупывая ногу Джека.

Уходи, — попросил его Джек. — Мне надо поговорить с Тренером!

Это может быть перелом, дружище! Тебя надо отвезти в госпиталь.

Несколько минут ничего не изменят. Отойди, Скотт. Тренер?

Она склонилась над ним с очень серьезным выражением лица.

Я действительно горжусь тобой, Конский Хвост! Ты был великолепен!

Не Конский Хвост — Джек.

Джек, — повторила она, сглотнув.

А теперь скажи мне твое имя.

Тренер.

Я больше с тобой не увижусь, да? — спросил он, заранее зная ответ.

Не знаю. Городок такой маленький.

Значит, мы можем встретиться, но более близкого общения ты будешь избегать?

Мне придется, — прошептала она. — Прости. Я ничего не могу изменить.

Он сжал ее руку и закрыл глаза, почувствовав новый прилив боли. Неясно было, что причиняет ему большую боль — лодыжка или тот факт, что он ее больше никогда не увидит.

Не помню, чтобы поцелуй когда-нибудь так взволновал меня. А ты… ты вызвала во мне большее…

— Прости, — беспомощно повторила она. Скотт снова опустился перед Джеком на колени.

Пора!

Меня может отвезти Стейси. А ты возвращайся к игре.

— Кто здесь доктор? — грозно спросил Скотт. Джек поднял брови.

А что, гинекологам уже позволено лечить переломы?

Я поеду с тобой, — к ним подбежал Дру. А ты заканчивай игру, Скотти.

О, прекрасно, — пробормотал Джек. — Может быть, дадите мне соску, чтобы я не расплакался?

Из-за таких пациентов, как ты, я иногда веду себя словно педиатр, — сказал Дру, грозя Джеку пальцем.

Взглянув на женщину возле себя, Джек подавил улыбку.

Не смей смеяться, Тренер!

Она подняла руки ладонями наружу и торжественно покачала головой, хотя изгиб ее рта говорил о том, что серьезность напускная.

Джек повернулся к мужчинам.

Послушайте, если двое из нас уйдут, мы потеряем право участия в игре. Если выбывшим буду только я, этого не случится. А как прекрасно было бы победить!

Один из весьма компетентных докторов, к тому же товарищ по команде, будет тебя сопровождать, — произнес Скотт тоном, не допускающим возражений.

Джек сосредоточил взгляд на Тренере.

— Выйдешь на поле, ладно? Я?

Да. Ты же можешь играть, полагаю.

Да, но это было давно…