Шрифт:
– Есть!
Григорий положил трубку и докурил, глядя в окно и не видя пейзажа. Среди вороха мыслей, крутившихся в его голове, самой яркой была, что события начинаются как-то слишком буднично, как на учениях.
Стары Юдзики-2, 16 августа 1938 г.
Где-то далеко на горизонте сверкнуло. Вечернее небо затянуло тучами, погода стояла безветренная и немного душная.
– Пахнет грозой, – Ирина втянула носом воздух и покрепче взялась рукой под локоть Елисея.
Они не спеша шли из кинотеатра, сеанс закончился, когда уже начало темнеть. Разлетелись шумные стайки великовозрастных девчонок и мальчишек, на улочках остались лишь взрослые – в основном молодые пары. Ещё полчасика и зажгутся на перекрёстках фонари.
– Может в гости зайдём? – предложил Твердов, глянув на часы. – Время не совсем позднее, а Сергеевы давно приглашали.
– Ой, не хочется что-то, – нахмурилась Ирина, больше всего сейчас желавшая оказаться дома с супругом и чтобы весь мир оставил их в покое. – Давай не сегодня, ладно?
– Ладно. Как скажешь. Только когда же ты начнёшь вживаться в образ гарнизонной дамы?
Ирине показалось, он улыбается. И точно! Сверкает зубами как в тот день, когда она повторно и вполне серьёзно дала согласие на его предложение руки и сердца. Только тогда его улыбка выглядела немного ошарашенной. И если в их первую встречу в парке всё можно было принять, в известной степени, за шутку, то повторное предложение (Ирина подозревала, что тут в проявленной настойчивости Елисея не обошлось без участия папочки) было самым что ни наесть серьёзным.
– А что "гарнизонная дама"? – отдарилась она улыбкой. – Успею ещё. Просто сегодня хочется побыть вдвоём. Знаешь… чую что-то такое, что и объяснить не могу.
– Ну, хоть не худо какое чуешь? – вмиг посерьёзнел Елисей.
– Не знаю… Нет, кажется.
Она прильнула к нему и Твердов был вынужден остановиться.
– Сон мне вспомнился, – встревожено прошептала она Елисею на ухо. – Башмаки снились. Мне когда обувь снится, всегда куда-то ехать приходится.
– И только-то? – он сразу повеселел. – Пустяки, Ириш. Может, съездишь в Белосток?
– Нет, что я там забыла? Да и в департаменте только обрадовались, что я после стажировки вместо Белостока в гарнизон попросилась. А потом, когда за тебя выскочила, им и крыть нечем стало.
– Выскочила? – ухватился за слово Елисей, чтобы сменить тему, и притворно поднял бровь, глядя ей в глаза. – Прям так и выскочила?
– Ну, хорошо… Всё семижды обдумала и вышла.
Он коснулся губами её щеки, благо, что никого вокруг не оказалось и они не рисковали выглядеть неприлично.
– Выходит, ты ещё и раздумывала? – в его вопросе звучала ирония.
– Чуть-чуть! – она хихикнула. – А если взаправду, то и не думала почти. Я в тебя давно врезалась.
– Ну, ещё бы! – он продолжил движение, увлекая и её. – Попробовала б ты не врезаться, я же парень хоть куда!
– Ах, ты! – она со смехом ухватила его за нос пальцами. – А ну! Немедленно признавайся, что любишь!
– Слушаюсь! Люблю!
– Нет, не так, – Ирина шутливо-обиженно надула губки.
– Ну, не умею я по указке… Люблю, готов хоть в огонь за тебя.
– Ладно уж, живи…
Они тихо рассмеялись и только теперь заметили, что подошли к своему дому.
В подъезде "нарвались" на Вараксова. Тот смурной сидел и курил, как всегда устроившись на подоконнике. Три дня назад его второй раз вырвали из отпуска, семья же осталась в Ивангороде. В июле Вараксова уже вызывали в часть на целых три недели из-за бригадных учений. Теперь вот опять не дали догулять. В плане отпусков это лето выдалось каким-то несчастливым, многих отпускников отцы-командиры вдруг назад вызывали. Поговаривали, скоро большие манёвры, из-за которых немалому числу небесных гренадёр не повезло уйти в отпуска по графику в августе.
Перекинувшись парой слов с соседом, Елисей и Ирина вошли в квартиру, которая уже давненько не выглядела холостяцким обиталищем. Приехав с двумя чемоданами, Ирина успела обзавестись столькими вещами и безделушками, что квартира теперь буквально кричала, что здесь живёт женщина.
– А знаешь, – сказал Елисей, – вот шли мы сейчас домой, а у меня было такое чувство, точно вернулся я в годы юнкерства. Будто юностью повеяло: вечер, увольнение, барышни, на душе легко и свободно…
– Барышни? – Ирина, ощетинившись, упёрла руки в боки. – Ну-ну!