— Простите, мне не следовало этого делать. Надевайте-ка халат, и я провожу вас домой. Но может быть, вы предпочитаете позавтракать в Бледонс-Роке?

Она замотала головой, и мокрые волосы коснулись ее шеи.

— Нет, я хочу домой.

Но на полдороге к ее коттеджу он остановился и решительно заявил:

— С какой это стати вы будете завтракать в одиночестве, а не вместе с гостями в Бледонс-Роке? К тому же после приступа судороги в воде вам необходима порция бренди или чего-нибудь еще в том же роде. Я позабочусь об этом.

— Но мне не хочется, чтобы о происшествии узнал Ричард. В его доме уже есть одна больная.

— Тогда мы позавтракаем вместе в вашем домике. А если вам не хочется возиться, приготовлением завтрака займусь я. Вы можете не поверить, но я очень недурно готовлю.

Он стоял и улыбался — ждал, что она удивится. Но ее охватило лишь ошеломляющее, необыкновенное чувство радости от того, что он не собирается оставлять ее одну в коттедже и не заставляет ехать в Бледонс-Рок, завтракать вместе с гостями Ричарда… Ричарда, который всего несколько дней назад был для нее и солнцем, и луной, и звездами. Всю свою сознательную жизнь она считала, что единственный мужчина в ее жизни — это Ричард, и свыклась с мыслью о тусклом и безрадостном будущем, потому что ей оставалось лишь мечтать о Ричарде без малейшей надежды хоть на какую-то близость.

Но теперь, как по мановению волшебной палочки, вся ее жизнь изменилась — во всяком случае, она имела глупость так думать. И эту перемену произвело прикосновение к ее губам губ этого мужчины. Она знала, что отныне никогда, никогда не будет, точно нищая, выпрашивать у Ричарда крохи внимания.

Отныне для нее не будет иметь значения, любил ли он Роксану, влюблен ли он в Дану Йоргенсен или же теперь не способен любить никого. Для нее Ричард и его любовные дела отошли на второй план. Их отодвинул туда стройный мужчина с темными насмешливыми глазами, с непокорной прядью черных волос на лбу, которую приходилось водворять на место, и грацией пантеры. Мужчина, который поцеловал ее ранним утром, когда невысоко стоявшее солнце еще не обогрело мир, и чьи пальцы, даже если они лишь слегка касались ее, согревали волшебным теплом.

И она сделала это открытие в июне месяце, на двадцать седьмом году жизни, когда все еще свободна и ничем не обременена. Вся жизнь впереди!

Мужчине, который заботливо наблюдал, как она запахивает белый халат, показалось, что она вдруг ожила. Ее глаза засияли, на нежной коже щек проступил румянец. Она улыбнулась, как будто его кулинарные способности восхитили и очаровали ее.

— Прекрасно! — воскликнула она. — Вы поджарите яичницу с ветчиной, а я сварю кофе. А если все это у вас сгорит, мы откроем какие-нибудь консервы. Миссис Даффи запасла их целую гору.

Валентине никогда не забыть этот завтрак и те полчаса, которые они провели на кухне, готовя его. В конце концов она завладела сковородкой и поджарила тосты, он же приготовил великолепный кофе. Он рассказал ей, что в студенческие годы, и особенно перед экзаменами, держался исключительно на крепком черном кофе, секрет приготовления которого ему раскрыла бабушка-француженка. Пока они сидели за завтраком и солнце освещало их и клетчатую скатерть, он поведал ей многое о своей французской бабушке. Валентина поняла, что та была очень умной и властной старой дамой. Она жила в большом французском шато в Нормандии, куда Гастон приезжал на каникулы. А теперь, после ее смерти — и смерти его отца, шато принадлежало Гастону.

— Вы когда-нибудь жили там? — спросила Валентина, недовольно гадая, в кого он больше пошел складом характера — в своих французских или в английских родичей? Внешне он походил на француза, и иногда в его речи проскальзывал акцент, который ей очень нравился. Ни один англичанин не смог бы произнести ее имя — Валентина — так, как это получалось у него, и ей не терпелось услышать, когда он назовет ее по имени.

— Иногда бываю там, — ответил он с улыбкой. Он закурил и смотрел на нее сквозь колечки дыма. — В таком доме хорошо навсегда поселиться или, во всяком случае, регулярно жить. Это дом, куда можно привести жену, где можно создать семью.

— Но вы же не женаты? — полувопрошающе заметила она — не потому, что была в этом не уверена, — она это знала, — просто чтобы что-то сказать.

— Не женат. Пока что ни одна женщина не сочла, что сможет вынести меня в качестве мужа, — пошутил он.

— А вы… — Ее сердце так отчаянно забилось, что она испугалась: вдруг он заметит, как у нее в ложбинке на шее пульсирует жилка. — Вы встречали женщину, на которой хотели бы жениться?

Он ответил не сразу. Длинными загорелыми пальцами, не торопясь, загасил в пепельнице окурок и наконец медленно проговорил:

— В общем-то нет. Хотя могу упустить такую возможность.

— Вы хотите сказать, что упустили ее?

— Нет, — коротко бросил он и встал.

Его взгляд снова стал насмешливым, и она поняла, что наметившейся было близости пришел конец.

— Может быть, пойдем? — предложил он. — Мне нельзя забывать о пациентке. Пора поинтересоваться, как она себя чувствует.

Она проводила его до машины, и, прежде чем сесть за руль, он сказал:

— Кстати, чуть не забыл. Ричард настоятельно просит вас быть у него сегодня на ужине. Разрешите заехать за вами примерно в семь вечера?