— Какие же сверхсрочные дела толкнули вас на вторжение в чужие владения? — Она сдержала улыбку, не желая казаться приветливой человеку, которого так долго носило неизвестно где. Совершенно излишним было бы сейчас также и лестное признание, что его помнят. Ничего подобного Джесс не заслужил.

— Я здесь, чтобы встретиться с миссис Раджебл… — Он осекся, очевидно, уловив некую преднамеренность в молчании незнакомки. — Что-нибудь… не так?

В два шага он очутился прямо перед Лаурой, на грани той слишком короткой дистанции, что рождает в собеседнике чувство дискомфорта. Теперь можно было отчетливо разглядеть каждую черточку этой милой мальчишеской физиономии… увы, больше не милой и уж никак не мальчишеской.

Лицо Фоклейна заметно осунулось, черты его обрели чеканную утонченность ацтекской гравюры. Быть может, лишь мягкая линия подбородка, роскошная шевелюра и бездонные карие глаза, воспламенявшие некогда ее грезы страстным желанием, остались прежними.

— Да кто, наконец, вы такая и что вы делаете во владениях моей бабки? — Фоклейн со своей обычной барской снисходительностью прикоснулся к ее плечу, игнорируя опасно напрягшегося Рута.

Не чувство ли вины надеялся этот человек заглушить нарастающим раздражением? Лаура укрепилась в своем первоначальном намерении. Она выложит ему всю правду сразу, без моральной подготовки и прочих издержек милосердия, каких бы не пожалела для человека, менее черствого и бесчувственного, чем этот тип.

— Мое имя миссис Лаура Дэвис. Я была компаньонкой миссис Раджебл. Теперь же по поручению опекунов ее имущества я осуществляю надзор за имением.

— Опекунов?! — В его глазах мелькнуло смятение. — Вы хотите сказать, что с бабушкой что-то случилось? Где она? Вы что, оглохли? Я к вам обращаюсь! — Потрясение Джесса было неподдельным. Казалось, еще немного — и он окончательно утратит самообладание.

На мгновение изменчивое сердце Лауры сочувственно сжалось. Ну, нет! Сколько страданий доставил старой леди этот баловень! И хотя Нелли ни словом не обмолвилась о жестокой черствости своего любимчика, достаточно было видеть, какая мучительная тоска терзала ее перед кончиной.

— Миссис Раджебл скончалась три недели назад, — произнесла Лаура будничным тоном, стараясь скрыть предательское волнение. — В прошлом году она пережила первый удар, от которого успела почти совершенно оправиться. Но сейчас… это повторилось. В клинике делали все возможное, чтобы спасти ее, но сил и желания бороться за жизнь у нее уже не оставалось. Все было кончено за двое суток.

— Боже праведный! — Губы Джесса судорожно исказились. — Она же всегда держалась молодцом. Я не могу представить…

— В самом деле? — ровным голосом возразила Лаура. — А, по-моему, причина вашего визита — обнаруженное в газетах персональное обращение к мистеру Фоклейну нотариуса Уайлдмэна. — Она сделала короткую паузу, еще полная желания добить этого самовлюбленного болвана. Подумать только! Вспомнил о своей бабушке! А теперь поздно раскаиваться… переживать. — Разумеется, — бесстрастно продолжала Лаура, — если бы вы поддерживали с миссис Раджебл связь или оставили бы для этого свой пересылочный адрес, вам бы все сообщили. Но коль скоро вы предпочли совершенно испариться из ее жизни… — Она выразительно пожала плечами.

— А, так вы знаете, кто я такой? — Джесс ухватился за последние слова с живостью дикого кота, прижимающего хвост мыши.

Лаура вновь слегка повела плечами, как бы игнорируя заранее все его возможные выходки.

— Я вас вычислила. И очень просто. Вы назвали миссис Раджебл бабушкой, а насколько мне известно, внук у нее всегда был только один.

На этом месте следовало благоразумно остановиться, но негодование, которое росло в ней день ото дня все последние месяцы, пока «Джессико» изводил бедняжку молчанием и неизвестностью, внезапно нашло себе выход.

— Я не помню ни единого дня, когда бы она не вспоминала о вас, рассказывая о ваших привычках и занятиях, о наградах, которые вы завоевали в школе и колледже, о том, как она гордилась вами… — Молодая женщина с трудом обуздала почти истерический порыв.

На сантименты времени не было. Нужно непременно дать прочувствовать этому высокомерному супермену все, что думает о нем и о его бесчеловечном пренебрежении родной бабушкой, с которой она успела так сблизиться.

— Наверное, вы бы не разорились, отправив миссис Раджебл хотя бы одно письмо. На Рождество или ко дню рождения.

— Мотивы моего поведения едва ли должны занимать вас, не так ли? — язвительно поставил ее на место Фоклейн. — Так вот, пожалуйста, примите к сведению: я на перекладных мчался сюда из Портсмута и никаких объявлений, разумеется, не видел. И я вовсе не намерен торчать здесь дальше, дожидаясь очередной порции дождя, — мрачно добавил он.

— Тогда я вам покажу, где ворота, — любезно предложила Лаура. — Если, конечно, вам не полюбилась больше та дорога, по которой вы сюда приехали.

— Проклятье! Я вообще не собираюсь никуда уходить! — загремел он в ярости. — Раз вам известно, что я — Джесс Фоклейн, то можно сообразить, что у меня есть все права здесь находиться!