К сожалению, результаты первого исследования Арктики по достоинству не были оценены современниками. Не сумели они осознать всего величия совершенного дела и его значения для будущего. Не были оценены и заслуги отважных исследователей при их жизни. Странно, но остается фактом, что некоторые участники Великой Северной экспедиции, занявшие впоследствии почетное место в истории географических исследований и открытий, в те жестокие времена пострадали от страшной системы подозрений и доносов, от «государева слова и дела». От свирепствовавшей беспощадно тайной канцелярии не был в то время свободен решительно никто, не избегли этого и наши исследователи: разжалование в солдаты, травля, интриги, недоверие, предание суду, лишение добавочного содержания пришлось принять им молча и скорбно.

Сведения о географических открытиях, совершенных Второй Камчатской экспедицией Беринга, медленно проникали в науку. Они долго находились в секретных архивах Адмиралтейства и лишь в 50-х годах XIX века стали более широко появляться в печати.

В 1860–1913 годах появилось на карте семь наименований в честь участников Северных отрядов экспедиции. Правда, передовая интеллигенция России выступала с различными предложениями об увековечении памяти участников Второй Камчатской экспедиции Беринга, однако эти предложения не были осуществлены. В этом отношении особый интерес представляет статья В. Н. Майкова, опубликованная в 1880 году в журнале «Исторический вестник» под названием «Норденшельд и его последнее путешествие». [5] Она была направлена в защиту славы и приоритета своих соотечественников: Прончищева, Челюскина, братьев Лаптевых и других участников Великой Северной экспедиции.

Статья была написана в связи со следующим событием. В 1878-79 году шведский полярный исследователь А. Норденшельд на корабле «Вега» впервые прошел северным морским путем из Швеции вдоль северных берегов России, мимо мыса Челюскин и далее через Берингов пролив в Японию. Не скрывая гордости, Норденшельд писал: «Мы достигли великой цели, к которой стремились на протяжении столетий! Впервые судно стояло на якоре у самой северной оконечности Старого Света!» Приоритет Норденшельда в то время не вызывал никаких сомнений. Ведь только в 1940 году на восточном берегу Таймыра были обнаружены вещественные доказательства того, что русские мореходы еще за 260 лет до Норденшельда проходили у самой северной оконечности Старого Света, то есть у мыса Челюскин.

Автор статьи не мог об этом знать, но отметил, что Норденшельд открыл знаменитый «Северо-Восточный путь» и за эти заслуги возведен в баронское достоинство и возвеличен всею Европою. «Однако, — говорит автор, — Лаптевы и Прончищев стали известны всему ученому миру тем, что эти отважные моряки описали почти весь северный берег Сибири, но люди эти были простые и родились не в западной Европе, где память их наверное была бы увековечена, тогда как у нас в России они едва известны и никто не знает, как велика заслуга этих предшественников Норденшельда. Не было у них недостатка в мужестве, обладали они замечательной настойчивостью и терпением, с которыми переносили и труды, и неимоверную усталость, и разные' трудности опасного пути; но не от них зависело то, чтобы Россия воспользовалась их трудами себе во славу и на пользу».

Под рукою у них, рассказывает далее автор, были небольшие парусные суда, построение которых не позволяло им плавать в открытом море и бороться с плавучими льдами: пар, это великое подспорье нашего времени, не был еще к их услугам. Заканчивается статья утверждением: «Понятно, что не наши скромные, но все же великие мореплаватели: Овцын, Челюскин, Лаптев, Прончищев и Дежнев виноваты, что им не удалось разрешить в XVIII веке задачу Норденшельда».

Многие восхищались величием дела, совершенного участниками Великой Северной экспедиции: Ф. П. Врангель, выдающийся моряк и писатель, в своей книге «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю» (1841) так отозвался о деятельности Прончищева, Ласиниуса и братьев Лаптевых: «Они заслуживают удивления потомства».

Г. Гартвиг в книге «Природа и человек»(1897) подчеркнул «…относительно мужества и терпения в борьбе с враждебной природой имена Прончищева и братьев Лаптевых достойны стать наряду с знаменитыми мореплавателями».

Ф. Гельвальд в своем труде «В области вечного льда» (1881) сказал, что эта экспедиция «может быть поставлена наравне с величественнейшими предприятиями всего света; и всех времен…».

Академик Ю. М. Шокальский в русском биографическом словаре (1904 г.) дает такой отзыв: «Экспедиция эта произвела одну из самых громадных по количеству и важности добытых материалов работ в истории полярных исследований» Эта экспедиция, как отмечается в литературе нашего времени, оставила после себя значительное наследство, далеко еще не изученное и даже не учтенное.

Многое еще в жизни и деятельности этих бесстрашных первопроходцев Великого Северного Морского пути для нас неясно, много материалов лежат в архивах не изученными, путевые журналы и заметки, различные исторические, географические и этнографические записки участников экспедиции еще не опубликованы.

При этом нельзя не отметить, что многое из «обнародованного» уже давно стало библиографической редкостью. Хочется надеяться, что недалеко то время, когда мы будем иметь обширное описание этой величайшей экспедиции. Полная глубоко-трагических и волнующих моментов, она навсегда останется замечательным памятником человеческой энергии, мужества, упорства и настойчивости.

В наши дни их подвиги представляются нам поистине легендарными. Советские люди достойно наследуют славу первопроходцев Севера. Трудами исследователей Советской Арктики созданы новые карты всего северного побережья и Таймырского полуострова, где появились еще двадцать девять названий — имен участников Великой Северной экспедиции. Это прекрасная память об отважных полярных исследователях XVIII века.

В 1714 году по царскому указу «на вечное житье» началось переселение в столицу многих дворян, купцов и мастеровых людей из близлежащих к Петербургу земель — Новгородских, Псковских и Великолукских. Много приехало на государеву службу и мелкопоместных дворян, в том числе Борис Иванович Лаптев, как опытный строитель речных судов, с назначением на особо почетную тогда должность корабельного мастера галерных верфей.