— Голдвин! — вполголоса пробормотала Эйлит, стуча зубами от холода и переминаясь с ноги на ногу. — О, Голдвин, пожалуйста, поторопись!

И в следующее мгновение вдалеке появился человек, ведущий за поводья серебристо-белую лошадь. Он медленно приближался. При тусклом свете луны Эйлит разглядела надетую на нем покрытую инеем кольчугу и узнала Рольфа де Бриза.

У нее засосало под ложечкой. Броситься ему навстречу? Или скрыться в доме? Так и не решив, как поступить, она продолжала стоять на, месте и ждать, пока он подойдет ближе. Луна осветила лицо норманна — на нем лежала печать скорби. Поперек седла лошади кулем лежала бесформенная ноша, прикрытая широкой накидкой.

Приняв решение, Эйлит шагнула навстречу рыцарю.

— Да поможет вам Бог, сэр Рольф. Вы случайно не видели моего мужа?

Рольф остановился и придержал коня.

— Извините… К сожалению, единственное, чем я мог помочь, это привезти его домой.

Эйлит бросила быстрый взгляд на странный куль, притороченный к седлу, в ее душу скользкой и холодной змеей вполз страх.

— Что вы имеете в виду? Где Голдвин? Он ранен?

— Извините, — повторил Рольф. — Во время коронации в толпе возникла паника, и герц… королевским рыцарям пришлось навести порядок. Ваш муж попал под копыта… Он мертв. Сожалею.

Эйлит невидящим взглядом смотрела на норманна. Казалось, ночной холод сковал ее сознание, лишил разума.

Попал под копыта… Мертв… Сожалею…

Слова, бессмысленные, какие-то ледяные слова доносились словно издалека.

— Я могу внести его в дом?

Безвольно отшатнувшись в сторону, Эйлит жестом пригласила его войти во двор. Ее сердце обливалось кровью, и она сама не знала, откуда взялись силы, сдвинувшие ее с места.

Рольф привязал к дереву коня и освободил его от страшной ноши. Даже в темноте Эйлит увидела расплывшиеся на накидке кровавые пятна. Она молча наблюдала за норманном, несущим мертвое тело к дому. Нет, это не Голдвин. Де Бриз ошибся. Она торопливо последовала за ним, чтобы объяснить ему это, но не успела сказать ни слова. Рольф уже положил труп на стоявшую у стены деревянную скамью. Край накидки соскользнул с головы мертвеца, обнажив лицо, которое Эйлит не могла не узнать. Несмотря на изуродованные нос и губы, мертвые, остекленевшие глаза и окровавленные волосы.

В углу зала приглушенно зарыдала Ульфхильда, но, спохватившись, зажала рот ладонью. Сигрид, стоявшая на коленях перед горящей свечой, поднялась на ноги и подошла ближе.

— Господин Голдвин! — прошептала она, беспомощно переводя взгляд с Эйлит на Рольфа.

— Сходи за священником, — распорядился последний по-французски.

Девушка, хлопая ресницами, тупо смотрела на него.

— Сходить ты за священник, — на ломаном английском повторил Рольф.

Испуганно кивнув, Сигрид схватила с крючка накидку и, быстро отвернувшись, чтобы спрятать слезы, выбежала за дверь.

— Господи! Это слишком жестоко, — глухо проронила Эйлит, опускаясь на колени перед телом мужа. — Братья, ребенок, супруг… Бог забрал у меня все. Что осталось? — Она устремила умоляющий взгляд на Рольфа. Не зная, что ответить, он повел глазами по сторонам и заметил в углу, там, где горели свечи, завернутый в саван маленький детский трупик.

— Господь милостив. У меня нет слов… — Рольф перекрестился.

— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии, — раздраженно произнесла Эйлит, выведенная из оцепенения его внимательным взглядом. — Уйдите, прошу вас. — Она прикоснулась к уже окоченевшей руке Голдвина.

Рольф не сдвинулся с места. Краем глаза Эйлит видела его широко расставленные ноги, щегольски обтянутые кожей пуговицы на ботинках и надетые крест-накрест твидовые подвязки, украшенные декоративным швом.

— Пожалуйста, уходите, — повторила она, гордо подняв голову.

Еще мгновение он стоял как вкопанный, но затем, словно очнувшись, отвесил прощальный поклон и удалился.

Как только за ним закрылась дверь, Эйлит облегченно вздохнула. Однако в глубине души она вдруг ощутила легкое разочарование оттого, что норманн так легко выполнил ее просьбу и не остался, чтобы как-то утешить молодую вдову.

Всю ночь напролет Рольф беспокойно проворочался на жестком соломенном тюфяке у камина. За час до рассвета, поняв, что заснуть все равно не удастся, он мысленно пообещал себе завтра же найти женщину, которая не откажется согреть ему постель, и встал. Женщина — вот оно, лучшее средство от бессонницы.

Не считая конюхов и охранников, Рольф остался в доме один. Оберт предпочел переночевать в гостевом покое в монастыре, не желая удаляться от жены и ребенка. Рольф нахмурился, представив себе, как восприняла жена оружейника весть о благополучном разрешении Фелиции от бремени.

Отломив кусок хлеба, он обмакнул его в густую кашу. Смертельно-бледное лицо Эйлит то и дело возникало у него перед глазами. С какой беспомощной скорбью она говорила о том, как потеряла братьев, ребенка и мужа! Вчерашняя встреча с ней произвела на Рольфа неизгладимое впечатление. Именно ее образ не давал ему спать всю ночь.

Он взял в кладовой фонарь, и, выйдя во двор, отправился в конюшню, а потом заглянул под наскоро сколоченные деревянные навесы, пристроенные к стене дома, где разместили остальных лошадей. Заметив хозяина, дремавший под толстым покрывалом Слипнир встрепенулся и тихо заржал в знак приветствия. Рассеянно почесав жесткую щетину на подбородке, Рольф потрепал жеребца по холке, отыскал скребок и принялся за работу. Ни с того ни с сего на него нахлынули воспоминания о далеких днях. Он вдруг ощутил себя не двадцатисемилетним мужчиной, а десятилетним мальчишкой, и мысленно перенесся в родную Нормандию.