– И что ты сделала, когда это увидела? Отложила в сторону цифровую фотокамеру и возблагодарила Бога за то, что тебе повезло родиться богатой аристократкой?

– Я делала то, что могла, – серьезно сказала Либби.

Она делала немногое, учитывая, что жила на собственные доходы. Но фонд фирмы «Фантастические туры от Кейт», созданный для того, чтобы поощрять работников и клиентов вкладывать деньги в экономику наиболее бедствующих городов, которые они посещают, теперь действительно менял ситуацию.

– Я хотела сказать… – Она глубоко вздохнула. – Сомневаюсь, что демонстрацией своего богатства ты завоюешь любовь своих избирателей.

– Ты так считаешь? – Рион поднял брови. – Тебе не нужно напомнить о том, что когда-то я был одним из этой толпы избирателей?

– Нет, не нужно, – именно поэтому они находятся здесь, а не в Афинах или где-то еще.

– Тогда постарайся на миг представить, о чем думает тот, кто живет в старой части города. Разве ты не вдохновилась бы, увидев, что тот, кто вырос там же, где и ты, достиг успеха?

Либби задумалась над этим, а также над его заявлением о том, что он намерен вложить собственные деньги в строительство больниц и домов. И если бы она не знала, что Рион ввязался в это ради власти и острых ощущений от победы, то, вероятно, вдохновилась бы. Именно поэтому он находится здесь. Но почему Рион считает ошибкой показывать людям, что он не только успешный бизнесмен, но и обыкновенный человек?

– Но если ты так жаждешь, чтобы жители Метамейкоса ощутили с тобой родство, с какой стати ты злишься, вспоминая, что произошло ранее?

Рион свернул в проезд и заглушил двигатель. С какой стати он злится? О, на это имеется много причин: он злится потому, что его влечение к Либби снижает его работоспособность. Злится, потому что в один из моментов она управляла его судьбой, а он беспомощно за этим наблюдал. Злится, потому что даже сейчас его желание не ослабло!

Он резко открыл дверцу автомобиля:

– Мне нужно провести селекторное совещание с правлением «Деликарис экспериенсис», – он посмотрел на часы: – Сейчас.

Либби плелась за ним, пока он отпирал парадную дверь. Ей ужасно хотелось, чтобы он понял, как неразумно себя ведет.

– Я могла всем рассказать о том, как ты вынудил меня вернуться, но я решила тебе помочь. И все же ты выглядишь так, словно готов взорваться.

В ту секунду, когда эти слова слетели с ее губ, Рион так резко повернулся к ней, что она едва не врезалась в него.

– Ты права, – выдохнул он, вытягивая руку и закрывая за Либби парадную дверь. На миг она замерла, округлив глаза и понадеявшись, что Рион объявит о том, как был не прав, используя ее. И окажется, что он прежний Рион, в которого она влюбилась. Но вот он заговорил снова: – Я действительно готов взорваться. И ты тоже.

Он взял ее за руку и прижал к своей груди.

Это было так неожиданно, что на секунду Либби стояла неподвижно, ощущая жар его груди, чувствуя биение его сердца, эхом отражающееся в ее теле. Ей было трудно понять, чье именно сердцебиение она слышит. Словно они…

– Нет! – ахнула Либби, отдернув руку.

Она быстро и глубоко вздохнула, надеясь, что порция кислорода поможет ей мыслить здраво и напомнит: Рион в действительности не хочет ее, он изменился. Если она этого не поймет, то разобьет свое сердце. Она попробовала сделать шаг в сторону, но Рион это заметил и преградил ей путь.

– Нет? – хрипло сказал он. – Ты не этого хочешь? Тогда почему твое тело пылает? И почему ты отдернула руку так, словно боишься того, что может произойти далее?

– Я не боюсь…

– Хорошо. Тогда незачем ее убирать.

Он снова взял ее руку и запустил ее себе под рубашку, не сводя при этом с Либби взгляда.

У Либби перехватило дыхание. Итак, теперь она все равно обречена, уберет свою руку от груди Риона или нет. Она опустила глаза, чтобы не видеть Риона, и изо всех сил постаралась унять ощущения в теле, которые пробуждало прикосновение к его груди. Она знала, что может только попытаться убедить его, будто она ничего не чувствует.

Он осторожно провел пальцем вдоль ее вытянутой руки и по шее. Либби закрыла глаза и тряхнула головой, короткая челка упала ей на лоб. Впервые с тех пор, как Либби постригла волосы, чтобы ознаменовать начало новой жизни в Манчестере пять лет назад, она пожалела об этом. Сейчас волосы помогли бы ей скрыть выражение лица.

– Неужели ты не знаешь, что, отводя взгляд и не смотря мне прямо в глаза, ты еще сильнее подтверждаешь свое желание? – тихо сказал он. – Неужели ты думаешь, что я забыл, как ты закрывалась волосами… – Он отвел пряди волос от ее лица, заправил их ей за уши. От его прикосновений и мучительных воспоминаний у Либби засосало под ложечкой. – Когда хотела меня сильнее всего?