"Интересно, что же сообщает этот невозмутимый лейтенант своему командиру таким образом? Что теперь наглецу Рудневу самому предстоит карабкаться по нашему бортовому трапу, наверное..." - Это была последняя неторопливая и довоенная мысль в голове контр-адмирала Уриу...

"Кореец" быстро спустил сигнал о переговорах, на обрубленные стеньги мачт взлетели боевые Андреевские флаги, и едва они успели дойти до места, как на носу канонерки вспухли клубы порохового дыма от залпа двух восьмидюймовок6 и носового торпедного аппарата! Примерно через секунду русский 8" фугасный снаряд старого образца, разорвавшийся на мостике "Асамы", отправил контр-адмирала в нокаут. Среди погибших оказались как командир крейсера и с ним еще три его офицера, так и оба флаг-офицера штаба Уриу - капитан-лейтенант Мацуи и лейтенант Иида. Централизованного управления японским отрядом больше не существовало...

Второй снаряд носового залпа канонерки также ударил в носовую часть "Асамы" - промахнуться с четырех кабельтовых было сложно. Конечно, и он был нацелен в мостик, но попал менее удачно - в борт на срезе, в паре метров от трапа, по которому недавно спускался Берлинг.

Уриу смог прийти в себя через минуту, как раз к моменту взрыва самодвижущейся мины, выпущенной "Корейцем". Увернуться стоящая на якоре "Асама" не могла. Причем очевидцы утверждали, что взрывов было два, и, что уж совсем ни в какие ворота не лезет, первый взрыв якобы произошел за несколько секунд ДО попадания мины с канонерки, что потом долго, нудно и упорно отрицалось российской стороной.

– Итак, господа офицеры, положение вам ясно. Уриу нам уйти не даст. Я бы на его месте точно не дал. Прорваться лихим кавалерийским наскоком, как предлагает большинство из вас, мы не сможем физически. Я надеюсь, о состоянии машин все помнят? Двадцать два узла на два часа - вот наш предел, и то никакой гарантии, что машины не скиснут раньше, наши механики дать не могут. А и дали бы, я не поверю.

О результатах наших состязательных стрельб с "Аскольдом" все помнят? Сергей Валериянович, - Руднев кивнул в сторону старарта лейтенанта Зарубаева, - как старший артиллерист, уж вы-то должны прекрасно понимать, что нанести существенный вред "Асаме" мы не сможем. Пока мы подойдем к ней на дистанцию, с которой наши шестидюймовки смогут пробить японцам броневой пояс, ее четыре восьмидюймовых и семь шестидюймовых орудий в бортовом залпе уничтожат всю нашу ничем не прикрытую артиллерию. А туда же, "нанести повреждения нескольким кораблям противника". Скромнее надо быть, господа. В лоб нам не пройти. И уподобляться гороху, бросаемому об стену, мы не станем...

– Всеволод Федорович, вы что? Предлагаете нам сдаться!?

– Я надеюсь, что господин Уриу другого выхода из нашего положения тоже не усматривает. Вот от этого и будем плясать. Я завтра попробую задурить голову коммодору Бейли и убедить его попросить Уриу подпустить "Кореец" для отправки офицера на переговоры о сдаче. Вот только Уриу будет ждать нашей капитуляции, а в своем ультиматуме мы потребуем... сдать его эскадру! Под катером же за ночь надо скрытно подвесить ту самую гальваноударную мину, что не перегрузили на "Сунгари", в отличие от ее товарок. Взрывать ее будем гальванически, после отхода катера от "Асамы", поэтому на нем пойдет минер, лейтенант Берлинг. "Асама" - наш главный противник, и самый мощный японский корабль у Чемульпо. Поэтому я не сомневаюсь, что переговоры Уриу будет вести на ее мостике...

– Всеволод Федорович! Господин капитан первого ранга, но... Но ведь это же бесчестно!

– Да!? А запирать противника до объявления войны силами десяти против двоих, ну, полутора, все же "Кореец" по нынешним временам уже не полноценная боевая единица, а потом требовать его выхода в море на "честный бой" под угрозой расстрела на нейтральном рейде, это честно, Роберт Иванович? А высаживать ДО объявления войны десант в нейтральном порту честно?

Не я начал эту игру. Но я БУДУ играть по тем правилам, которые Уриу установил, как он думает, только для себя. И не волнуйтесь по поводу вашей чести, господа. Перед любым судом, и в том числе перед судом офицерской чести, тоже в случае чего отвечать буду я (вернее, Руднев, шкуру которого я сейчас цинично подставляю, а что делать? На войне как на войне).

Так что, сразу после нашего совета, не теряя времени озадачьтесь со своим коллегой с "Корейца", лейтенантом Левицким, "простенькой" задачкой: поскольку точной глубины фарватера в том месте, где завтра соизволит встать "Асама" ни я, ни Вы, не знаем, а вся операция будет проводиться под взглядами пары сотен любопытствующих и очень внимательных японских глаз, обычный штерто-грузовой способ постановки мины скорее всего не подойдет. За нас будет только одно - мутная вода, в которой на глубине метра уже ни черта не видно.

Поэтому, даю подсказку - мину хорошо бы привести к нулевой плавучести на углублении в 2-4 метра. Так, чтобы она затем сама течением была прижата к корпусу японца. Скорость течения будет меньше узла, если рассчитывать на часа через три после полного прилива, но все же, я бы предложил Вам сколотить вокруг нее деревянную обрешетку. Чтоб ползла по борту помедленнее и потише. И об электропроводном шнуре не забудьте. Он, по мере размотки, не должен мину ко дну своим весом потащить, и не должен на поверхность всплыть. Так что расчет с ним особой точности требует.