И, наконец, какому-то отчаянному японскому комендору на "Асаме", упорно не желающем признавать факт ее неизбежного утопления, подфартило. Выпущенный им трехдюймовый снаряд пробил борт "Корейца" и навылет прошил один из котлов.

Носовая кочегарка наполнилась паром, скорость должна была в ближайшем будущем упасть минимум вдвое. По орудию, так некстати проявившему снайперские качества, отстрелялись из двух револьверных пушек Гочкиса, но даже если узкоглазого снайпера и достали, он мог представляться богине Аматерасу с чувством выполненного долга.

У Беляева остался последний шанс попытаться напоследок достать "Чиоду". Глядя на клубы пара, поднимающиеся из светового люка машинного отделения, он прекрасно это понимал. Сокращенная смена кочегаров не сможет долго поддерживать достаточно паров для хорошего хода, а с учетом того, что половину из них неизбежно обварило...

Превозмогая боль в правом плече, из которого потом на "Паскале" извлекут пять осколков, он решительно повернул штурвал влево, намереваясь в этот раз пройти впритирку к "Асаме", сейчас каждый кабельтов на счету, и толкнул рукоятки машинного телеграфа на "Самый полный вперед".

– Комендоры! Братцы! Это наш последний шанс показать японцам, на что способен наш старик "Кореец". Мы теряем пары, угольная яма левого борта и форпик берут воду. Но пока мы еще можем стрелять и попадать, мы должны сражаться! Не промахнитесь, ребята. Не посрамите! Не надо стараться выстрелить раньше "Чиоды", надо выстрелить точнее неё!

Против ожидания командира, левая погонная восьмидюймовка разрядилась в корму отходящего японца сразу после того, как он оказался в ее секторе действия.

"Вот, зараза, - подумалось Беляеву, - ну как можно было еще доходчивей объяснить, что надо попасть обязательно, а? Видать, сдали нервы у наводчика".

Однако комендор-сверхсрочник, кондуктор Платон Диких, не первый год наводящий левое носовое орудие и уже поучаствовавший в боевых действиях в 1901 году под Таку, прекрасно знал, что делает. В момент поворота "Чиода" идеально легла в прицел, ну грех было упускать такую возможность!

Это был один их тех редких случаев, когда сознательное нарушение прямого приказа командира шло на пользу делу, что и подтвердил через две секунды взрыв на корме "Чиоды".

Увы, за секунду до попадания японец успел ответить залпом кормовой и трех бортовых скорострельных стодвадцатимиллиметровок правого борта. Три попадания, пробоина в носу над самой ватерлинией, снесена дымовая труба, и самое главное - прямым попаданием выведена из строя та самая, так удачно выстрелившая напоследок левая восьмидюймовка. Из ее расчета выжила половина, из них невредимым не остался никто. Среди переживших бой был и получивший впоследствии за удачный выстрел Знак отличия Военного ордена третьей степени Платон Диких.

Лево на борт, пауза, последний выстрел из погонной пушки, и... Пожалуйте, к расчету! Садящийся носом, теряющий пар "Кореец" больше не боец.

Не важно, что первым восьмидюймовым снарядом, попавшим в ничем не прикрытую корму "Чиоды", повреждены рули, и крейсер врага неудержимо покатился в сторону берега, не важно, что вторым снарядом никуда не попали совсем, все это уже не важно. "Корейцу" осталось только красиво умереть. Беляев, сам встав к штурвалу, закладывая плавную дугу, конец которой упирался в середину многострадального, уже пробитого двумя минными взрывами, борта "Асамы".

– Все на корму! В машине, Иван Леонович, дайте на последок самый полный, не жалейте пара и вылазьте оттуда все, сейчас тряхнет так, что котлы полетят с фундаментов! В крюйт-камерах и вообще все кто есть внизу, свистать всех наверх! Заделку пробоин прекратить! Приготовиться к тарану, держитесь, черти, за что можете! После удара спускайте шлюпки, что уцелели. Первыми ссаживайте раненых! И гребите к берегу, японцам не до нас будет. Надеюсь...

Бутлеров! Александр Михайлович, дорогой! Как только команда сядет в шлюпки, зажигайте огнепроводной шнур. Не забыли, где конец, я надеюсь? И прыгайте после в катер. Берлинг должен подойти к борту. Ну, всем удачи! С Богом!

До своих паспортных тринадцати узлов изувеченному, теряющему пар и садящемуся носом "Корейцу" было уже не разогнаться, да и дистанция для этого была явно маловата. Дай Бог, чтоб набрали узлов восемь. Но почти полторы тысячи тонн, с восьмиузловой скоростью врезающиеся в борт, пусть даже бронированный - это страшно. И ничему их не остановить, особенно если эти полторы тысячи тонн имеют отрыжку прошлой эпохи - литой таранный форштевень. И уж тем более не мог его остановить последний залп "Чиоды". "Что для тигра лишняя полоска", некстати вспомнилась Беляеву услышанная в детстве индийская поговорка при очередном разрыве фугаса на корме...