— Не было, мы рассматривали Флэтландию — Плоский мир — вселенную с двумя пространственными измерениями. Математика получается намного проще, если нет третьего.

— И какие были результаты? Я не помню, читала ее очень давно.

— Мы обнаружили, что двумерные массы не притягивают друг друга, но меняют форму пространства вокруг себя. И сформулировали модель двумерной черной дыры.

Моника озадаченно посмотрела на него:

— А каким чертом вам это удалось?

Дэвид понял ее недоумение. В трех измерениях черные дыры рождались, когда гигантские звезды коллапсировали под влиянием собственной массы. Но в двумерном пространстве не было бы гравитации, которая запускает коллапс.

— Мы создали сценарий, когда для образования дыры сталкивались две частицы. Там довольно сложный механизм, деталей я не помню. Но в Интернете эта статья есть.

Моника задумалась, постукивая ногтями по рулю.

— Интересно. Я только что сказала, что классическая теория — такая красивая и гладкая? Ладно, черные дыры — большое исключение. Физика у них чертовски запутанная.

В наступившей тишине слышен был только шум мотора машины, летящей по пенсильванской автостраде. Сбоку Дэвид увидел знак: «ПИТТСБУРГ, 37 МИЛЬ», и ему стало слегка не по себе при мысли о том, что они уже так близко. Наверное, чем раздумывать, как может выглядеть единая теория Эйнштейна, стоило бы сообразить, как связаться с Амилом Гуптой. Наверняка агенты ФБР уже взяли институт робототехники под наблюдение и следят за всеми, кто приближается к холлу Ньюэлла — Саймона. И если даже Дэвид с Моникой смогут просочиться через кордон, что делать дальше? Предупредить Гупту об опасности и убедить его покинуть страну? Как-то переправить его по-тихому через мексиканскую или канадскую границу, куда-нибудь, где ни ФБР, ни террористы его не достанут? Трудность такой задачи Дэвид даже оценить не мог.

Через какое-то время Моника прервала мысленные расчеты и повернулась к Дэвиду. Он подумал, что сейчас она задаст еще вопрос насчет статьи о Флэтландии, но она спросила совсем о другом:

— Значит, сейчас ты женат?

Она хотела спросить безразличным тоном, но это не совсем получилось. Дэвид услышал в голосе легкую нерешительность.

— С чего ты взяла?

Она пожала плечами:

— Когда я читала твою книгу, видела там посвящение некоей Карен. Я решила, что это твоя жена.

Лицо у нее было спокойное, подчеркнуто незаинтересованное, но Дэвид на это не купился. Запомнить имя в посвящении — вещь весьма необычная. Очевидно, Моника сохранила к нему здоровое любопытство с той ночи, которую они провели вместе двадцать лет назад. Наверняка гуглила его не реже, чем он ее.

— Мы больше не женаты. Развелись два года назад.

Она кивнула все с тем же отсутствием всякого выражения.

— Она об этом что-нибудь знает? В смысле, о том, что с тобой случилось вчера?

— Нет, после встречи с Кляйнманом в больнице я с ней не говорил. И не могу ей позвонить, потому что ФБР засечет звонок. — При мысли о Карен и Джонасе снова проснулась тревога. — Надеюсь только, что эти проклятые агенты не станут их доставать.

— Их?

— У нас сын семилетний. Его зовут Джонас.

Моника улыбнулась, и, похоже, вопреки ее намерению, улыбка пробилась сквозь деланное безразличие, а Дэвида вновь поразило, до чего же она хороша.

— Это чудесно. И какой он?

— Ну, любит естественные науки, что неудивительно. Уже разрабатывает звездолет, который будет летать быстрее света. А еще он любит бейсбол и покемонов, и любит устраивать невыносимый шум. Видела бы ты его вчера в парке с этим «Супер…»

Дэвид осекся, вспомнив, что случилось с «СуперПоливом».

Моника смотрела на дорогу, явно ожидая продолжения. Потом посмотрела на Дэвида и перестала улыбаться.

— Что случилось?

Он глубоко вздохнул. В груди свернулся ком, тугой, как натянутый барабан.

— Боже ты мой, — шепнул он. — Как же нам, черт побери, из всего этого выбраться?

Она прикусила губу. Поглядывая одним глазом на дорогу, она потянулась к его сиденью и положила руку ему на колено.

— Все путем, Дэвид. Давай только все по порядку. Первое, что нам нужно сделать — это поговорить с Гуптой. А потом можно будет составить план.

Длинные пальцы погладили его по колену. Моника ободряюще сжала ему ногу, потом снова стала смотреть перед собой. И хотя ее движение ни на йоту не ослабило страха у Дэвида, он был ей благодарен.