– Senor, — сказал он, — esta compuesto elvion [14] .

Самолет собран!

Его голос дрожал от волнения, когда он сообщал мне принесенную новость.

– Подожди минутку… — сказал я. — Посмотри наверх, на Весельчаков Питов.

Мальчишка, посмотрев на зеленый купол и увидев там двух ленивцев на ветвях, сказал:

– Я могу их видеть в любое время. Они ведь живут здесь. — Затем он попытался закончить официальную часть порученного ему дела и добавил: — Барышня из «Аэровиас» сказала, чтобы вы сейчас же пришли. Пако сегодня полетит в Сиксаолу, а завтра вы можете получить самолет. Но Пако должен повидать вас сегодня же, до полета. Ahorita [15] .

Вздохнув, я поднялся со скамейки и дал мальчику монету.

– Bueno. Muy bien [16] , — сказал я.

Но мальчик был дотошным, и ему захотелось посмотреть в корень вещей.

– Вы недовольны? — сказал он, пристально глядя на меня. — Недовольны тем, что самолет собрали?

– И да и нет… — ответил я.

Мальчуган посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он, вероятно, поду­мал, что жизнь становится сложной штукой здесь, в городе, где он родился.

Маленький мотор зачихал, поплевал, а затем протяжно взревел. Пако захлопнул дверь и, чтобы она не открылась, связал двумя обрывками проволоки. Затем до­тянулся до занимавшего треть нашей кабины пятнадцатигаллонного бидона с гуаро — местного изделия ромом из сахарного тростника, — чтобы проверить, насколько плотно бидон привязан. Потом покачал хвостовыми плоскостями самолета, довел число оборотов мотора до тысячи пятисот и некоторое время его прогревал. Он про­верил одно магнето, затем другое — звук оставался прежним. Закрепив тормоза, уве­личил число оборотов до двух тысяч — все сошло гладко. Тогда, счастливый, он посмотрел на меня.

– Собрано на совесть! — сказал он.

Мальчик, который помогал раскручивать винт, помахал рукой, чтобы привлечь вни­мание Пако.

– Todo esta okey? [17] — спросил он.

– Si [18] , — ответил Пако и двинул дроссель от себя.

Мы почувствовали толчок, и самолет тронулся с места. Маленькие толстые колеса отпечатали неглубокие колеи на влажном песке. Прорулив примерно триста ярдов по ветру, самолет на полном ходу развернулся на месте и вновь двинулся по той же ко­лее, шурша гравием и подпрыгивая на выброшенных прибоем обломках. Пако двинул рычаг вперед — и хвост самолета поднялся; затем взял рычаг на себя, и тряска прекратилась: мы оторвались от земли. Пролетев футов десять, Пако взял право руля, и мы медленно начали разворачиваться над волнами. Сделав поворот, прошли над алюминиевой крышей ангара, и я увидел мальчика, таможенного чинов­ника и даже блеск золотого зуба во рту солдата. Они махали руками и были счастли­вы, что нам удалось без неприятностей подняться в воздух.

– Okey! — сказал Пако. — Rumbo Tortuguero [19]

Не торопитесь! — попросил я. — Полетим в четверти мили от берега, а лучше бли­же. И если заметите черепаху, сделайте круг. Как низко мы можем лететь?

Лучше не брызгать соленой водой на мотор… — сказал Пако.

Замечательный парень! Он был из числа тех летчиков, которые всегда знают, что надо делать, и напоминал мне бродячих актеров, посещавших мой городок в Техасе в годы, когда я был мальчуганом. Дело не только в том, что он мог лететь в полутора ярдах от всплесков волн или поднять свой старый маленький самолет «Аэронка» на двенадцать тысяч фунтов при перелете над вулканом Ирасу. Дело в том, как особен­но прямо торчал козырек его кепки, какая огромная уверенность сквозила на его спо­койном индейском лице, как он знал каждую гайку, каждый подшипник самолета и как умел заставить технику надежно служить ему. Он был мужествен, но одного муже­ства недостаточно, чтобы вести самолет в воздухе.

До того как он появился здесь, Пако служил механиком в больших авиационных мастерских Сан–Хосе и ушел оттуда потому, что хотел водить самолет, даже если бы этот самолет оказался тихоходным, маленьким и древним.

Мы летели на высоте трехсот футов над водой, вдоль берега в западном направ­лении, когда я заметил плывущую черепаху. Я тронул Пако за плечо; он наклонился и посмотрел в ту сторону, куда я показывал.

– Si, tortuga. Carey [20] , — сказал он.

– А я думаю, что это зеленая… — сказал я.

Пако сделал разворот, снизился и выровнял самолет на высоте примерно семиде­сяти пяти футов.

– Rota [21] опаздывает… большое стадо зеленых, — сказал Пако. — Careyes [22] уже уходят и canales [23] тоже. Кругом только и разговоров о том, что опаздывает стадо зе­леных.

Мы снова пролетели над черепахой, и я внимательно посмотрел на нее. Она плы­ла неглубоко, и вода была прозрачной. Черепаха бесспорно была зеленой.

– Я ошибся… — сказал Пако. — Это зеленая. Может быть, она из тех, что живут здесь постоянно. Говорят, небольшое число зеленых живет здесь всегда. Но когда приплывает стадо, их видишь десятками, сотнями.

– А откуда оно приплывает? — спросил я совсем так же, как спрашивал у пятисот других жителей берегов Карибского моря.

– Quien sabe [24] , — ответил Пако, начиная новый разворот. — Может быть, с Юката­на… Так говорят.

Мы сделали еще круг и очутились прямо над черепахой. но на этот раз их было уже три.