Шрифт:
Было лето не то 1915, не то 1916 года, но скорее всего 1915 года. Однажды в конце лета капитан Тедди отправил партию клейменых никарагуанских черепах на рынок в Ки–Уэст, но парусное судно с грузом так и не достигло берегов Флориды. На траверзе острова Пинос, вблизи Карапач–Ки, налетел коварный шквал, и судно потерпело крушение. На следующий год, примерно девять месяцев спустя, промысловая лодка поймала на прежней отмели на расстоянии мили одна от другой двух черепах из числа тех, что находились на потерпевшем крушение судне.
Вероятность возвращения и поимки двух черепах, проплывших по пути домой семьсот двадцать пять миль, кажется просто немыслимой. Но если вы вспомните, что лодки ведут промысел из года в год на одном и том же месте, а что, «по понятиям» черепахи, возвращение «домой» означает не только тот же «город» и старую «улицу», но и тот же «номер дома», это не покажется вам столь невероятным.
Я пересказан вам все, что слышал, — и вот факты перед вами. Но навсегда потерянным для вас останется своеобразие неторопливой беседы, во время которой один старый человек одобрительно качает головой и улыбается осторожным словам другого, жестами поправляет его или помогает восстановить что-то в памяти. Потерянным для вас останется тихое поскрипывание стоящего в глубокой тени кресла–качалки, филигранный узор листьев хлебного дерева на фоне жаркого неба и внешний облик двух старых капитанов, отдыхающих на веранде после штилей и буйных ветров прошедших лет, после вождения кораблей по неточным картам среди подстерегающих на каждом шагу рифов, после трудных дел, требовавших храбрости и самообладания. И поныне живет храбрость в этих спокойных людях, крепких, как шпангоуты из красного дерева в разбитой, выброшенной на берег лодке.
Здесь вы можете услышать тысячи рассказов об островах и промысловом флоте; каждый из них заслуживает того, чтобы его выслушали. И капитаны наперебой рассказывали, а я сидел и слушал.
Вдруг я увидел: по залитой солнечным светом улице идет мой спутник. Заметив меня, он подошел и сообщил, что обнаружил Джорджа и его автомашину и мы немедля должны ехать в западную бухту. Прервав монолог капитана Тедди, я сказал, что, как бы ни было приятно сидеть здесь и слушать, я должен идти — день уже на исходе, а еще надо повидать капитана Элли, живущего в западной бухте.
Капитан Элли не походил на большинство кайманских капитанов. Он не был стар, не ушел в отставку и находился в расцвете сил. Недавно он поставил рекорд, поймав за двенадцать недель семьсот двадцать семь зеленых черепах. Незадолго до нашего приезда он вернулся из плавания на своей шхуне «Адамс» и сейчас сидел на веранде, покачиваясь в кресле, и курил трубку. Это был рослый человек, плотного телосложения, напоминавший защитника в футбольной команде, со спокойным и уверенным выражением лица, так присущим капитанам парусных судов.
Вы можете подумать, что капитан Элли, только что вернувшись с отмелей, не выразит интереса к беседе о черепахах. Однако он был рад такому разговору и, узнав, что именно о черепахах меня интересует, сказал, что знает множество историй и готов ручаться за их правдивость, так как приведет только примеры из собственной жизни.
Капитан недолго рылся в воспоминаниях. Он вспомнил лето 1948 года, когда ему пришлось направиться за грузом черепах к острову Исла-де–Мухарес. Этот остров находится недалеко от территории Кинтана–Роо, расположенной на наветренной стороне полуострова Юкатан. Остров Исла-де–Мухарес — один из немногих, помимо Тортугеро, районов гнездования зеленых черепах. Промышленники предполагают, что черепахи приплывают сюда из Мексиканского залива (чего я не знал). Мне приходилось видеть мексиканских черепах. Они в среднем значительно крупнее, чем черепахи в Тортугеро. Взрослые животные весят сто пятьдесят — двести пятьдесят и нередко четыреста фунтов.
Черепахи с острова Исла-де–Мухарес пользуются на рынке меньшим спросом из-за мускусного привкуса мяса. Предполагают, что они питаются губками, а не талассией, которая служит основной пищей более вкусной коста–риканской зеленой черепахи. И это так. Анатомируя желудок мексиканской черепахи, вы находите в нем больше остатков различных живых существ, чем в черепахе из Флориды или Никарагуа. Однако объяснение мускусного привкуса мяса этих черепах только тем, что они питаются губками, — чистейшее предположение. Но как бы там ни было, мексиканская зеленая черепаха вполне съедобна.
Когда улов на отмелях Москито недостаточен, шхуны отправляются к острову Исла-де–Мухарес и пополняют груз, идущий в Ки–Уэст. Так и случилось в тот раз с капитаном Элли. После промысла на отмелях Москито он направился к острову Исла-де–Мухарес. Пойманные им черепахи были типичными для этих мест крупными животными. На нижнем панцире каждой из них ловец вырезал острием ножа или гвоздя тавро — букву или монограмму на характерный юкатанский образец. Капитан Элли доставил черепах в Ки–Уэст и там их выпустил в садок, где уже плавало несколько черепах, пойманных у берегов Никарагуа. Прежде чем вся партия животных угодила в суп, налетевший шторм разрушил садок, и черепахи оказались на воле.
Эго произошло в октябре, а в конце следующего сезона, как полагает капитан, в мае месяце одна из мексиканских черепах попалась в сети возле коралловых рифов отмелей Москито. Сомнения в том, что это была мексиканская черепаха, быть не могло, так как на ней имелось юкатанское тавро, собственноручно вырезанное ловцом, промышлявшим в районе острова Исла-де–Мухарес. Кроме того, на черепахе имелось второе тавро — контрольная метка шхуны «Адамс». Таким образом, происхождение черепахи было вне подозрений.