При подработке представителей торга, как правило, не было. И яблочко из второго сорта по щучьему веленью превращалось в первый сорт, а из нестандартного — во второсортное.

А поскольку представители торга подработанную партию еще раз не перевешивали, Сахно и компания все излишки высших сортов в акты, разумеется, не заносили. Результаты подработки искусно подгоняли под акт эксперта с небольшим отклонением в ту или другую сторону. Документы же в бухгалтерию представлялись только после реализации фруктов.

Все яблоки, лимоны, апельсины, мандарины, виноград, груши и бананы, которые поступали в плодосекцию, приходуются только по весу, а естественная трата устанавливается куда больше, чем есть на самом деле.

А результаты? На понижении сортности выгадали 162 тысячи рублей, да на естественной трате — 40 тысяч.

А что же дальше? Куда деваются десятки тысяч килограммов фруктов? Что делается с этими так называемыми «излишками»?

На допросе Сахно, Зарецкий.

— Несовершенство системы учета.

— Я думаю, просто халатность некоторых работников. Не более.

Но Василевский уже прекрасно понимал, что здесь ни то ни другое. С помощью экспертов он установил, что в магазины фрукты отпускались по временным фактурам. В них указывались высшие сорта, стандартные. Потом эти документы уничтожались, а вместо них ловкие люди выписывали другие, где те же яблоки, мандарины и апельсины превращались в нестандартные, а лимоны — в малокалиберные.

Обэхээсовский Сергей добыл весьма ценные сведения. Прямо с вокзала, проводив Диму в Кишинев, он проследил за юрким человечком с личиком, напоминавшим печеное яблочко. Он оказался довольно любопытным типом. Сергей сразу же понял, что человечек явно опасается преследования. Он бесцельно петлял по городу, на ходу прыгал в троллейбус, шмыгал в какие-то переулки. Тем не менее Сергею удалось довести своего подопечного до самого дома.

На утро следующего дня юркий человечек поднялся рано. Он вышел из дому с кирзовой сумкой на плече. Через час в подъезде дома на тихой улочке он встретился с гражданином в серой косоворотке и белой летней шляпе. Гражданин в косоворотке сунул юркому в его сумку какой-то большой сверток. Между ними не было произнесено ни слова.

Сергей последовал за кирзовой сумкой, держась все время на определенном расстоянии. Неожиданно человечек с сумкой нырнул в стоящую у самого тротуара голубую «Волгу». Сергей запомнил номер: 48-52. Такси поблизости не было, и он остановил «Москвич».

— Скорей! — крикнул Сергей. — Я из милиции.

«Москвичу» догнать «Волгу» не просто. Но Сергей был уверен, что человек с кирзовой сумкой не подозревает о погоне. Они мчатся один квартал, другой, третий. «Волги» 48-52 не видно. И вдруг Сергей почти машинально схватился за тормоз. Стой!

— Товарищ следователь, — сказал водитель «Москвича», — мы так с вами можем запросто в столб врезаться.

— Извините, — сказал Сергей, а сам, не отрываясь, смотрел на «Волгу». Почему она остановилась именно здесь? Он поглядел по сторонам. «Управление бытового обслуживания», «Пельменная».

И тут он увидел маленького человечка с кирзовой сумкой на плече. Он выходил из сберкассы.

— Едем за «Волгой». Не теряйте ее из виду, — попросил Сергей.

«Волга» остановилась снова. И снова у сберкассы. «Ага, это уже любопытно, — подумал Сергей, — он кладет деньги на книжки в разных сберкассах. Почему же не в одной? Наверное, слишком много денег. Чтобы не вызвать подозрения».

«Волга» остановилась у восьми сберегательных касс и только после этого направилась в знакомый переулок. Сергей выскочил на углу из «Москвича», поблагодарил водителя и кинулся бегом разыскивать милиционера. Знакомый старшина дежурил на обычном месте.

— Надо задержать двоих, пошли, — сказал Сергей.

Они подошли к тому подъезду в тот самый момент, когда юркий человечек передавал мужчине в косоворотке пачку сберкнижек, а тот отсчитывал ему деньги. Старшина подошел к ним.

— Пройдемте, граждане.

— А что такое, в чем дело?

— Распивать спиртные напитки в подъездах воспрещено, — сказал Сергей.

— Да мы и не пили. Обнюхайте, — завертелся человечек с сумкой и тут же попытался выбросить сверток.

— Сорить здесь, папаша, не полагается, — сказал старшина, поднимая сверток и возвращая его владельцу, — а насчет того, пили или не пили, в отделении разберемся. Пройдемте.

Человек с сумкой, Абрам Семенович Ронин, отнекивался недолго.

— А чего там, я человек маленький. Мне говорили: Абрам, ты должен развезти эти деньги по разным сберкассам и сделать там вклады. Ты за это будешь иметь свой процент. Ну, раз надо развезти, так надо развезти. О чем тут разговор? Это же не какое-нибудь уголовное преступление, я так понимаю, гражданин следователь?