Шрифт:
После первых же итогов работы ревизоров и результатов графической экспертизы инспектора Зубихина, Серова, Гаврюшина и главный бухгалтер Ручьева поняли, что отказываться и дальше в содеянном бесполезно. Все они полностью признали свою вину.
И только один работник инспекции — ее начальник Арбузов категорически, самым решительным образом отрицал свою самую малейшую причастность к этому делу. И в самом деле, ни на одном документе, сфабрикованном преступниками, нет подписи Арбузова.
Да и сами обвиняемые об участии Арбузова в преступлениях ничего не говорили. Только в одном протоколе допроса агента Сухаревой было сказано, что незаконный договор страхования на ее дядю был оформлен по указанию Арбузова. Однако и здесь его подписи не было.
— Никогда я такого указания не давал, — спокойно сказал Арбузов, — да и дать не мог. Мне гораздо дороже моя репутация честного человека.
Действительно, личное дело Арбузова было безупречным. До войны окончил финансово-кредитный техникум и работал в районном финансовом отделе в Сибири. Во время войны был на фронте, в финчасти армии, награжден несколькими медалями.
После войны вернулся домой, женился, но через несколько лет с женой развелся и, женившись второй раз, переехал с молодой супругой сюда, в Устиновск. Здесь живет уже больше десяти лет. Алименты на ребенка первой жене платил аккуратно, посылал даже несколько посылок.
— Единственно, в чем я действительно виноват, — в халатном отношении к исполнению служебных обязанностей, — сказал Арбузов, — я слишком слепо верил моим подчиненным, доверял тем ревизиям, которые проводились областными ревизорами. Готов нести за это ответственность.
Однако в процессе ведения следствия Алексей Иванович Журин совершенно отчетливо сознавал, улавливал это по недомолвкам, по взглядам работниц инспекции: виноват Арбузов во всем происшедшем, и виноват, пожалуй, больше других.
«Почему же они молчат? — думал следователь. — Конечно, Арбузов человек крутого нрава и держал их в руках крепко. Они даже и здесь, на очных ставках, держались с ним почтительно».
Но вот как-то на допросе инспектор Зубихина вполголоса обронила фразу, которая сразу пролила на многое свет.
— Мы люди маленькие, — буркнула она, — мы по рыбалкам не разъезжаем.
Стало быть, они боялись, что Арбузову благодаря своим связям удастся выйти сухим из воды и им никто не поверит. Следователь так повел дело, дал понять подследственным, что от них ждут честного и полного признания. Только оно может им как-то помочь, только это будет учтено на суде. А суд им предстоит суровый — хищение государственных средств в особо крупных размерах.
И вот показания Серовой, Гаврюшиной:
— Арбузов постоянно в течение нескольких лет брал у нас деньги. Брал как будто взаймы, но никогда не отдавал.
— Он давал вам расписки?
— Нет, кто же будет требовать расписку у своего начальника?
Третья обвиняемая Зубихина на очередном допросе заявила так:
— Если бы Арбузов не обложил всех нас такими постоянными поборами, мы бы никогда, наверное, и не додумались до того, чтобы списывать деньги старыми документами. А от его чуть не ежедневных требований «денег, денег» нам просто стало невмоготу. Надо было искать какой-то выход...
Следователь Журин в декабре 1969 года пришел к прокурору Столярову за санкцией на арест. Первой значилась фамилия Арбузова.
Прокурор внимательно еще раз перечитал все протоколы допросов, очных ставок и написал:
«Санкционирую».
На последующих допросах вся картина действий преступной шайки предстала во всех деталях.
Однажды обвиняемая Зубихина, женщина боевая и острая на язык, попросила принести ей счеты и сказала:
— Сегодня я вам расскажу все и даже попробую хоть примерно все проиллюстрировать в цифрах. Пусть ваш человек только успевает записывать.
— Ничего, успеет, — успокоил ее Журин, — это наш практикант, а он владеет стенографией. Рассказывайте.
— Вот и хорошо. Стало быть, я начну с того, что вам уже говорила: Арбузов брал деньги из кассы Госстраха если не каждый день, то в неделю пять раз. Не меньше. Это уж в обязательном порядке. Хотя я лично и сомневаюсь, делал ли он выходные дни для этого дела.
Деньги Арбузов брал в основном у меня. Если меня нет — у Серовой. Если нет нас обеих — у Гаврюшиной. Когда мы появляемся в инспекции, Гаврюшина говорит: «Арбузов взял деньги». Мы ей отдаем.