— Неубедительно, — заметил Женька, лязгая зубами.

— Хрен его знает. Возможно, подействует разнообразие источников. Уж очень нелепо выглядит для дезинформации.

Прохлюпали к берегу. Дрожь колотила все сильнее. Пришлось еще выволочь на берег утопленников и найти на дне «парабеллум». Требовалось создать иллюзию перестрелки между немецким экипажем и националистами. Помогая укладывать в естественные позы убитых, Женька разглядел под курткой у старшего бандеровца регалию. Крест, явно самодельный, кривоватый, подкрашенный уже облезшей краской.

— Глянь, вроде «Крест заслуги». Наверное, сотник какой-нибудь. Серебряный крест. В смысле, серебренный краской.

— А еще какие бывают?

— Золотые и бронзовые.

— Золотой крестоносец меня бы точно утопил, — болезненно поморщилась начальница. — Ты, Евгений, уясни — драться голыми руками совершенно неинтеллигентно. Сколько ни тренируйся, придет какой-нибудь… и утопит в болоте. Все, собираем свою рухлядь и рысим отсюда.

Сидеть на опушке оказалось и вовсе холодно. Спину Женьке грел жилет, но ниже было куда свежее. Начальница возилась с нижней половиной своей «горки», второпях порезанной слишком размашисто. К счастью, долго ждать не пришлось.

— Идут, — сказал Женька, вооруженный оптикой.

В прицел была видна цепочка бойцов, осторожно движущихся вдоль опушки леса по направлению к селу. Рваные маскхалаты, разномастное вооружение — видно, что рейд группы затянулся.

— Дай-ка оценить, — начальница поправила шапочку, глянула в прицел. — Угу, эти найдут. А не найдут, нам к ним вслед выскакивать и орать смысла нет. Навыскакивались уже. Ладно, убеждаемся, что к самолету парни сворачивают, и сами идем стартовать…

Ушли разведчики. Сработали как по нотам и ушли. Женька наблюдал, как страховали товарищей дозорные, засевшие на опушке в какой-то полусотне метров от опергруппы «К». Остальные разведчики проверили самолет, на миг задержались у лежащих на берегу трупов. Угадать старшего лейтенанта Савушкина среди безликих фигур было сложно. Катрин молчала, наблюдая за возней у самолета. Наконец, разведчики, поднимая над головой автоматы, перебрались на берег. Что добыли полезного, Женька опять же разглядеть не мог, но начальница многозначительно хмыкнула. Надо думать, не пустые ушли.

Устала разведгруппа — пошатываясь, бойцы цепочкой двинулись вдоль опушки. Едва ноги волочили. Да, не то что некоторые — два-три часа на весеннем свежем воздухе посидеть, да к горячему душу и ужину вернуться. Собственные промокшие ноги рядового Землякова уже порядком доставать начинали: дрожь сдерживал, но в тепло хотелось.

Катька опустила прицел, с неудовольствием оглядела линзу:

— Мутнеет, что ли? Никакой жизни с этим импортом.

— Может, не в линзе дело. Уже темнеть начинает. Засиделись.

— Замерз, что ли?

— На себя глянь. Пошли. Удостоверимся — и домой. Я, конечно, продержусь, а вот сопли могут и потечь. Да еще дома грипп ходит…

— За что я тебя, Евгений, иногда уважаю, так это за отсутствие склонности к выёживанию, — пробурчала начальница, поднимаясь. — Редчайшее свойство у личного состава, да и вообще у гомо сапиенс.

— Ну, ты тоже не без странностей, — Женька, ежась, запрыгал на месте, пытаясь согреть ноги. — Пошли, нет же вокруг никого.

— Перехвалила, — печально заметила Катрин. — Ты хоть пожитки не забудь.

Двигались, соблюдая дистанцию: впереди Мезина с трофейной винтовкой, Женька и растрепанный контейнер с предательским «импортом» — замыкающими.

На берегу все было без изменений: тела, никому не нужный авиационный пулемет, боеприпасы. Вода прибила к берегу сотенную сиреневую купюру с портретом благообразного носатого господина.

— Бди, — приказала Катрин. — Замри рядом с этими героями и подумай о бренности всего сущего. Только бдительности не теряй.

— Винтовку оставь.

— Щас. Мы уже видели, к чему приводит опрометчивое разделение огневой мощи. Сиди. Мокнуть всем заново совершенно незачем. Я быстро…

Вода тихо плескалась, рассекаемая уходящей к самолету начальницей. Женька присел на землю и постарался примостить контейнер под колени. В принципе упаковка не такая уж бесполезная — от сырости очень недурно защищает.

В тишине чуть слышно журчала вода, погромыхивала обшивка «тетушки Ю» — начальница придирчиво проверяла не лоханулся ли правильный, но жутко уставший Савушкин? Женька посматривал на лес, в сторону села и, стараясь игнорировать, на лежащий в двух шагах сук. Война, чем только людей не убивают. Кстати, «парабеллум» немца исчез. На нашей стороне подобные сувениры ценятся, и разведчики это знают. Ладно, дойти бы им успешно. Мимо села проскочат, дальше опять лесом. Речушка, правда, разлилась непомерно, но пройти можно. Один черт, кругом сырость страшная.