— Да, скоро и мы сдвинемся, — Оксана окинула взглядом узкий блиндаж, украшенный выдранным из журнала пейзажем какого-то немецкого города. — Торбу я собрала, хлопцы мои изготовлены. Вот только ждать невмоготу. Я в Севастополе и не бывала ни разика, а братва так и ждет города. Ой, батюшки, а продезинфицировать?! Що молчите, товарищ молодший лейтенант?

— Не надо меня дезинфицировать, — взмолился Женька.

— Умолкни, мученик, — приказала Катрин.

— Мы зараз комплексную терапию, — заверила Оксана. — Мигом никаких последствий…

Раствор «бриллиантинового зеленого» жег похуже серной кислоты. Оксана ловко бинтовала пострадавшее место. Женька ерзал, дышал сквозь зубы, было и больно, и стыдно, потому, когда протянули кружку, отказываться не стал.

— Давайте, с компотиком, — сказала санинструктор.

— За победу, за то, чтобы руки-ноги и все остальное цело было, — Катрин взболтнула алюминиевый «бокал».

Спирт пошел хорошо. Женька даже удивился, запил сладковатым компотом из сушеных груш, взял сухарик.

— Спасибо, Оксаночка, — сказала Катрин, хрустя сухарем. — Пойдем мы, а то начальство обидится.

— Вы пообережней, «ганс» злится, отстреливается. Брата придерживай, он у тебя рассеянный.

— Этот-то? — начальница кивнула на Женьку.

— А разве не брательник? — улыбаясь, спросила Оксана. — Сходственны. Не по обличью, а так.

— Так он у меня троюродный. Седьмая вода на киселе. Ладно, пойдем, кровинушка…

Пришлось лезть по откосу — штаб бригады располагался рядом с развалинами генуэзской крепости. Морпехи обещали связаться с фронтовым управлением СМЕРШ. Катрин считала, что нужно для очистки совести поинтересоваться, не вернулся ли подполковник Варварин? Операция прошла неудачно, но, возможно, ему детали произошедшего требуются. Хотя, скорее всего, закончилась карьера контрразведчика.

Дозвониться до фронтового управления пока не удалось, хотя начальник связи клятвенно заверял, что вот-вот добьются. Женька сидел в какой-то каменной выемке, — вокруг торчали камни, — то ли остатки древнего Чембало, [43] то ли окопчик, вырытый во время войн поздних времен. Высовываться не рекомендовалось — с горы на западной стороне бухты изредка постреливали немцы. Женька смотрел в другую сторону, — там, за тесно сбившимися крышами городка, открывалась долина. Остатки виноградников, темные точки, — должно быть, сгоревшие домики. «Золотая балка» — когда-то начальница здесь уже бывала. Испохабила война такие вот уникальные места. Красиво ведь, если про дымы разрывов забыть. Вот тот дальний склон и есть Сапун-гора. Ключ к обороне города. Отсюда горой не выглядит — просто широченный склон. Только взойти на него сейчас невозможно…

— Эй, спишь, что ли? — в ямку втиснулась начальница, сунула флягу. — После спирта не сушит? А то начали день совсем уж удачно.

— Что там со связью?

— Стараются. Все забито. И эфир, и провода. Самый пик. Через час и здесь начнется. Так что давай-ка поскачем мы, несолоно хлебавши, в Отдел. Как говорится, из штанов не выпрыгнешь.

— Что из них выпрыгивать? — пробормотал Женька. — С меня портки и так сваливаются. Похудел, видимо.

— Не намекай. Что у ребят из формы имелось, то и выпросила. И что ты вообще за странный человек, Земляков? То на бутылку, то на занозу. Разве так серьезные люди травмируются?

— Я буду исправляться.

— Не нужно, — Катрин, запустив пальцы в ставшие жесткими от соленой воды пряди, смотрела в голубое небо. — Ты, Женька, счастливчик. Будешь жить долго и счастливо. Правда, все время здоровье будешь подправлять. То от фурункулов избавляться, то от кишечных палочек. Главное — простатита берегись.

— Нет, действительно, злая вы, товарищ старший сержант. Я, между прочим, ни при чем. Мы вообще не виноваты. Почти все сделали. Самолет… Ну что здесь поделаешь… техника подводит. Неудачное стечение обстоятельств, — Женька замолчал.

— Убили его, — сказала Катрин. — Еще до того, как мы шлепнулись. Я щупала — минимум три пули в грудь. Даже если дышал, все равно не жилец был. Мы и старлея-то едва к берегу выволокли.

— Я понимаю. Но, может, можно было…

— Нельзя! — резко сказала Катрин. — Он хорошим парнем был. Профи. Настоящий разведчик, не то что мы, попрыгунчики. Светлая ему память. Не забудут человека. Он здесь законно был и погиб, выполняя свой долг. И нечего мучиться. Тебе самому запросто башку разнести могло.

— Не разнесло. А он там, на дне. И майор наш. Он ведь в удачу свято верил. Вроде тебя.

— Удача… Удача — дело щекотливое. Товарищ Валша небесный человек был. Летал, пикировал и в штопор входил. Возможно, так справедливо — за штурвалом жил, за штурвалом и жизнь закончил. В своем роде тоже счастье. Ты его старым можешь представить?

— Э-э… нет, не могу. Ему сколько лет было?

— Да неважно сколько. Я вот почему-то его только в постели представляю. Полагаю, там он тоже высший пилотаж учинял.