— Он не откажется, — быстро заверил присутствующих Андрей. — К тому же — и очень кстати — у нас в запасе имеется бутылка отличного коньяка. Настоящего армянского. По рюмочке за знакомство, а? Нина Петровна, вы как?

— И не надейтесь, что откажусь, — твёрдо сказала завуч. — Считайте меня на сегодняшний вечер дуэньей.

И с гордым видом первой вошла в калитку.

Андрей со Светланой рассмеялись и прошли следом. При этом Андрей раньше девушки успел подхватить пакет с продуктами.

Иван тяжело вздохнул и полез в салон за коньяком.

Ночь выдалась тёплой. В распахнутое настежь окно глядела полная луна. Призрачный холодный свет смешивался с лесными майскими запахами, и этот волшебный коктейль прогонял сон не хуже чашки свежесваренного крепкого кофе. Впрочем, дело было не только в луне и весенних запахах. И даже не столько в них.

— Не спишь? — негромко спросил Иван.

Он лежал на раскладушке, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Но видел Светлану. Пшеничные волосы, зелёные, как весенняя трава, глаза, лёгкая походка и умопомрачительные ямочки на щеках. Можно понять бизнесмена Романа. «Как это он ещё десять дней выдержал… Я бы на третий искать кинулся. Или даже на второй».

— Не сплю, — ответил Андрей, расположившийся в схожей позе на кушетке у стены. — Луна мешает. Может, шторы задёрнуть, как думаешь?

— Мне-то хоть не ври, — сказал Иван. — Луна ему мешает. Как же.

— Ты прав, — вздохнул Сыскарь. — Лежу вот и всё о ней думаю. Какая девушка… — Он помолчал и вдруг стремительно повернулся на бок, уставившись на Ивана. — Стоп. А ты-то чего не спишь, напарник?

— Угадай. Даю три попытки. Но думаю, тебе хватит и одной. Ты же у нас проницательный.

— Эй, Лобан, я первый её заметил!

— Во-первых, это недоказуемо. А во-вторых, не колышет.

— Вань, она точно не для тебя. Одумайся. Ты же вообще женщин боишься. Даже проституток.

— Не боюсь, а слегка опасаюсь. Это разные вещи. Тем более проституток. А Свету я совсем почему-то не опасаюсь. Наверное, потому, что люблю.

— О как. Уже люблю. Часок за одним столом посидел — и сразу любовь?

— На себя посмотри. И почему часок? Не знаю, как тебе, а мне лично двух секунд хватило, чтобы всё понять.

— Чёрт, мне тоже. Может даже, и вовсе одной. Во влипли… И что теперь делать?

Друзья умолкли. Думать о том, что теперь им делать, не хотелось. Хотелось думать о Светлане. И только о ней.

— Так не пойдёт, — сказал наконец Сыскарь, отбросил одеяло и сел на кушетке, спустив ноги на пол. — Придётся использовать старинное русское средство. Оно же последнее. Только давай тихо, не хватало ещё разбудить хозяев.

Он встал, бесшумно прошёл к своей сумке, лежащей в углу, достал из неё бутылку коньяка и поставил на стол.

— У меня две было, — пояснил он Ивану, который с искренним интересом наблюдал за действиями напарника. — В нашем деле надеяться, что хватит одной, глупо.

Посредине овального, покрытого льняной скатертью стола на подносе стоял графин с водой и два гранёных стакана донцами вверх.

— Привет из двадцатого века, — умилился Сыскарь. — Уже и не помню, когда последний раз видел подобный натюрморт вживую. Правда, закусить нечем, но хороший коньяк можно и не закусывать. Водичкой запьём, если что.

— У меня есть, — сказал Иван.

Он поднялся с раскладушки, выудил откуда-то из недр своей сумки плитку шоколада, положил её на стол и уселся напротив Андрея.

— Сладкоежка, — констатировал Сыскарь, тихонько откупоривая коньяк и неслышно, по стеночке, разливая его по стаканам. — И всегда таким был. Смотри, от сладкого полнеют. Ты уверен, что ей нравятся низкорослые толстые мужики?

— У меня нормальный средний рост, — важно сказал Иван. — Не то что у некоторых дылд коломенских.

— Коломенская — это верста, — парировал Андрей. — А дылда, она стоеросовая.

— Дубина стоеросовая. Дубина, а не дылда. С осину вырос, а ума не вынес.

— Верно, дубина, — подумав, согласился Сыскарь. — Признаю. Это мне образ Светланы мозги затуманил. Но и ты с дылдой коломенской маху дал. Так что один — один. За это и выпьем.

Выпили, закусили шоколадом, помолчали.

— Ну как? — осведомился Иван. — Лично у меня ни одной идеи.

— Мало. Давай еще по одной.

— Давай.