Катя поковырялась в кармане галифе, вытащила сложенную бумажку, молча протянула.

Герман, склонившись, к огню читал.

"30 июня. Чрезвычайно секретно… поезд Харьков — Екатеринослав подвергся бандитскому нападению…. Павлович Прот Владимирович, 12 лет…, приметы: левый глаз… Прапорщик Земляков-Голутвин Герман Олегович, приметы… всем частям и подразделениям по линии Основа-Жихарь-Южный принять срочные меры к розыску… оказывать содействие… лица обладают сведениями особой секретности…. Принять меры к скорейшему… в виду неразглашения среди местного населения… пресекать на месте без промедления… генерал Май-Маевский".

— Здесь написано "принять меры к неразглашению", — пробормотал Герман, — это совершенно не значит, что…

— Да, офицерско-дворянская честь, дух и буква закона, и все такое, — кивнула Катя. — Действительно, что это мне в голову взбрело? "Принять меры", угу. Может, твой поручик просто собирался глаза нам выколоть и языки отрезать? Или аккуратно связать и в муравейник посадить?

— Обрубать языки и иные члены — это больше вам свойственно, — деревянно сказал Герман.

— На монополию не претендую, — равнодушно сказала Катя. — Не мы с вашим поручиком подобные фокусы выдумали. В военное время личности, формально не принадлежащие ни к одной из противостоящих сторон и застигнутые с оружием в руках, приравниваются… К стенке те личности приравниваются-прислоняются. Обманываться на сей счет не советую. Полагаю, теперь персональную бумажку и на тебя сочинят, — девушка покосилась на вытянувшего шею Пашку: — Дай и нашему ездовому почитать. Теперь мы в одной общей заднице.

Пашка, смешно шевеля губами, разбирал в потемках строчки приказа. Катя лежала, покусывая травинку, смотрела в звездное небо:

— Вы до утра подумайте. Сейчас что врозь, что вместе, выскользнуть будет проблематично. Я завтра в Мерефу смотаюсь. Больничку навещу. Одной у меня пошустрее получится.

— Здесь по прямой не меньше пятнадцати верст будет, — пробормотал Герман.

— Прогуляюсь. Вы лучше смирно посидите. Сейчас костер затушить и спать. Я — охраняю. Да, умыться не забудьте, — она легко встала, и, чуть-чуть прихрамывая, отправилась в лес.

— Что ж она сама 'на часы' встанет? — Пашка задумчиво сложил бумагу. — А завтра пойдет не спавши? Уж лучше я покараулю.

— Мне, значит, доверия больше нет? — Герман злобно дернул повязку на лбу.

— Знаете, охранять и я могу, — сказал Прот. — Я все равно днем бездельничаю.

— Извини, тебя карабином запросто придавить может. А потом лежачего комары всмерть заклюют, — сказал бессердечный Пашка. — Ты, Прот, лучше честно признайся — что на тебя беляки взъелись? И бандиты тож. Ты кто такой?

— Действительно. Если верить этому приказу, тебя добрая треть Добрармии ловит, — Герман помахал бумагой. — Я одного не понимаю:, - меня тебе в сопровождающие определили, потом спохватились и вслед кинулись? Где логика? В штабе совсем здравый смысл утеряли? Прот, ты уж будь любезен, объяснись.

— Да я бы с превеликим удовольствием, — мальчик стукнул себя в узкую грудь и торжественно перекрестился. — Вот истинный крест, ведать не ведаю. Я ведь даже в вашем штабе, Герман Олегович, не бывал. Сестра Таисия ходила просить с посланием от матушки-настоятельницы. Екатерина Георгиевна мне тоже не верит, только я-то как могу оправдаться? Сказки вам рассказывать? Вот честное благородное слово, видит Бог, не знаю, зачем меня ловят.

Парни переглянулись. Не верить щуплому мальчишке было трудно. Хотя, если вдуматься….

— Эх, давайте костер тушить, — Пашка поднялся. — Да и умыться не забудьте. Или Катерина Георгиевна умоет…

— Это точно, — из темноты призраком возникла девушка, бросила у костра какую-то траву. — Умылись, в руках стебель растерли, смазали открытые части тела. Комаров недурно отпугивает.

— Но это же папоротник-купоротник, — склонился к стеблям Прот, — разве он….

— Ты, ботаник-семинарист, если такой умный, лучше поднапрягись и всё-таки признайся, зачем за нами вся округа бегает, — мрачно сказала Катя. — Умываться, шагом марш!.

Пашка экономно лил воду, Герман тер шею и плечи. Сразу стало легче. Прот, уже умытый, сидел у потушенного костра, перебирал стебли:

— Нет, это не купоротник. Неужели каменный костянец или орляк лапчатый? Не пойму. Где она его взяла?

— И правда, ботаник, — прошептал Пашка. — Все ж учат их там, в монастырях, надо же. — Давайте натираться, а то всыплет Катерина.