Сколько раз я об этом говорил? Очень много. И это представляет для меня ось, вокруг которой вращаются все представления о происходящем.

Дальше. Раз сдержали, но не переломили, то «центристско-прагматический антисоветский „полит-язык“ (я не хочу говорить „идеология“ — всё то, что говорится обществу и обеспечивает легитимность: „встаем с колен“, патриотизм, „великая держава“, неважно энергетическая или какая другая, и т. д. и т. п.) перестанет обеспечивать легитимность в той же мере, в какой ее уже в 1993 году перестал обеспечивать „полит-язык“ либеральный». Это неизбежно. Если процесс не переламывают, а процесс это процесс регресса, движения вниз, то рано или поздно при определенном градиенте между той точкой, в которой этот процесс взяли на себя, и той точкой, в которую процесс пришел, — легитимности нет. Все начинают понимать, что дело — швах.

«Тогда наступит время третьего типа антисоветских сил — националистических. Яркими представителями этого направления являются Владимир Жириновский и Дмитрий Рогозин. Но Жириновский пришел очень рано. И израсходовал большую часть своего потенциала до того, как наступило его время. А Рогозин пришел почти вовремя. Но именно „почти“…

Впрочем, тут дело не в персонификациях».

В конце концов, вполне можно себе представить, что и ныне действующие политики пересядут на эту лошадь, начнут менять политический язык. Почему бы нет? Но это очень опасно.

«Процессы давят на политиков, требуя, чтобы они вовремя на (эту третью)лошадь пересели. А политики не хотят, понимая, чем это чревато.

Отсюда — феномен Дмитрия Медведева».

Вот здесь я перехожу к тому главному, что хотелось бы обсудить. «Суть Медведева как политика в том, что он решил развернуть процесс в обратную сторону. То есть вернуться от путинского центристского умеренного антисоветизма к условно-ельцинскому радикальному либеральному антисоветизму».

Ведь мы же с этим столкнулись с самого начала, когда начались разговоры о развитии. Ну что ж, развитие — это замечательно. Кто же может быть против развития? Когда потом развитие приравняли к модернизации… Ну ладно, приравняли и приравняли. Хотя на самом деле это чудовищно опасно. Потому что в России с модернизацией всё очень плохо. Россия просто развивается по-другому. Но, говорю, приравняли, не понимают этого, не разделяют эту точку зрения. Модернизация…

Потом сказано было, что модернизация требует демократизации. Но это типичная перестройка! Это как когда сначала Горбачев говорил об ускорении, а потом стал говорить, что ускорения мы не достигнем, поэтому сначала нужна демократизация. Говорим людям: ну, ни в одной стране мира так не было, никто нигде ничего не модернизировал в условиях демократизации… «А мы — будем!» Но как это может быть?.. Дальше говорим о том, что модернизация исчерпана… «Да, ладно вам, что значит „исчерпана“?»

И, наконец, самый зубодробительный удар, возвращавший логику Горбачева — Ельцина в происходящее, — это антисталинизм. Десталинизация, десоветизация, ликвидация «совка», покаяние… Вот тут пришлось выдержать длинный и главный бой. Потому что просто было показано, что вы уж никаким способом всё это вместе не осуществите. Что демократическим способом это делать нельзя по определению, потому что колоссальная часть населения этого не примет, не хочет. На этом коне нельзя ехать на выборы, даже в условиях, когда так велик административный ресурс. Просто нельзя — и всё! Можно сорвать резьбу. Это был невероятно сложный бой, и его удалось выиграть.

Но суть происходящего заключается в следующем. Эта рамка — антисоветский консенсус, внутри которой находится процесс. Если вот здесь — были либеральные силы, здесь — центристские, здесь — следующие… То вот сюда — двигает сам процесс, логика. А Медведев захотел повернуться назад. Но такое движение назад запрещено. И если бы это движение реализовалось, то срыв резьбы был бы неминуем. И страна просто крахнулась бы вниз. Не так бы (плавно) шла к точке конца, а просто вот так бы (резко вниз) упала, как самолет, потерявший управление! И вся борьба шла за то, чтобы она вот так не упала.

Спросят: какая разница, как она упадет — так или вот так? Огромная разница, потому что при плавном снижении есть интервал времени. И я тоже не сегодня об этом сказал, а говорю об этом много месяцев подряд, — интервал, за который можно успеть что-то сделать. (И поэтому я не хочу тратить на конкретный, прагматический разговор следующую передачу «Суть времени»). Весь смысл разговора в том, как использовать этот интервал.

«Но я бы хотел сейчас обсуждать не свои, естественно, субъективные, представления о возможном и невозможном, а объективный атлас идеологий.

Ну, так вот. Если сила, использующая определенный политический язык (в данном случае антисоветский центристско-прагматический) лишь сдерживает, а не переламывает разрушительные процессы, этот политический язык, изнашиваясь, перестает обеспечивать легитимность… И наступает время третьей по счету антисоветской силы — националистической.

Наступить-то это время наступил… Да только вот издержки огромные! Потому и топчется весь совокупный антисоветский бомонд у барьера, который слишком страшно переступать».