Она хотела отдернуть руку, но я удержал ее ладонь в своих пальцах.

— Забавно... Для меня ты просто нормальная девушка.

— На самом деле это не так. Я искусственный циклон, вышедший из-под контроля. В моем возрасте большинство чародеев могут управлять своими силами, но у меня все наоборот. В половине случаев не я контролирую силы, а они меня.

Она указала на зеркало, висевшее на стене. Фломастер сам поднялся в воздух и написал на нашем отражении: Кто же эта девушка?

— Я по-прежнему пытаюсь разобраться, почему так получается, хотя порой мне кажется, что это невозможно.

— Скажи, все чародеи обладают одинаковыми силами?

— Нет. Любому из нас доступны простые чары: перемещение предметов и так далее. Однако каждый чародей и чародейка наделены своими особыми способностями, которые связаны с их врожденным даром.

В тот момент мне захотелось, чтобы в нашей школе был какой-нибудь курс занятий, позволявший простым парням вроде меня поддерживать подобные беседы. «Чародейство для старших классов» или что-нибудь схожее. Мне явно не хватало знаний. Единственным знакомым мне человеком с особыми способностями была Эмма, если только гадание на картах и амулеты от злых духов могли идти в зачет. Не знаю, как Эмма справлялась с перемещением предметов, но она могла одним взглядом заставить меня шевелить задницей.

— А тетя Дель? Что она может делать?

— Она палимпсест — чародейка, читающая время.

— Она читает время?

— Когда мы с тобой входим в комнату, то видим там события, происходящие в настоящее время. Тетя Дель видит моменты и прошлого, и настоящего. Она может войти в комнату и увидеть обстановку десятилетней давности или события, которые происходили двадцать лет назад, пятьдесят лет назад, — причем все это она воспринимает одновременно. Похожие переживания у нас вызвал медальон. Вот почему у тети Дельфины всегда такой смущенный вид. Она никогда не знает, в каком времени и где находится.

Я вспомнил, как чувствовал себя после тех видений. Человек испытывает такое всю жизнь! Какой кошмар!

— Тут действительно не до шуток. А что может Ридли?

— Ридли превратилась в сирену. Ее даром является сила убеждения. Она может вложить в голову человека любую идею, заставить его раскрыть все личные тайны или совершить безрассудный поступок. Если она посмотрит на тебя и скажет спрыгнуть с обрыва, ты прыгнешь, ни о чем не думая.

Мне вспомнилось, как я рассказывал ей в машине о своей жизни,

— Лично меня она не заставит спрыгнуть с обрыва.

— Заставит. Спрыгнешь как миленький. Смертный человек не может противостоять сирене.

— А я не спрыгну.

Наши взгляды встретились. Ее волосы развевались, хотя окна были закрыты и никакого сквозняка не чувствовалось. Я любовался ее красивыми глазами, пытаясь понять, насколько совпадают наши чувства.

— Человек не может спрыгнуть с обрыва, если он уже падает в другую пропасть — в более глубокую, даже бездонную.

Как только эти слова сорвались с моих губ, я захотел взять их обратно. Интересно, что, когда я придумывал эту фразу, в уме она звучала лучше и весомее. Лена взглянула на меня, желая убедиться в моей серьезности. Я говорил ей правду, но не знал, как это доказать. В результате я снова сменил тему.

— А какой магический дар у Рис?

— Они сивилла, читающая лица. Взглянув на тебя, она может увидеть людей, с которыми ты встречался. Может узнать, чем ты занимался. Рис читает лица людей, как книги.

Лена смотрела мне прямо в глаза. Это вызывало у меня приятную негу.

— А кого она рассекретила? Когда Рис помахала рукой, Ридли на мгновение превратилась в другую женщину. Ты видела ее?

Лена кивнула.

— Мэкон не захотел рассказывать о ней, но это была какая-то темная чародейка. Очень сильная и могущественная.

Я продолжал расспрашивать. Она распалила мое любопытство. Мне начинало казаться, что несколько минут назад я сидел за столом с пришельцами из космоса.

— А Ларкин? Он обладает змеиными чарами?

— Ларкин — иллюзионист. Это похоже на трансформера. Но в нашем семействе только один трансформер — дядя Барклай.

— Чем они отличаются?

— Чары Ларкина создают иллюзии. Он прикрывает предметы своими магическими проекциями и заставляет людей видеть то, что ему хочется. То есть его проекции нереальные. А вот дядя Барклай действительно может превращать один предмет в другой — на любое время, какое ему требуется.

— Значит, твой кузен меняет только вид предметов, а дядя Барклай преобразует их суть?

— Да. Моя бабушка говорила, что у них почти одинаковые способности. Такое иногда случается с родителями и детьми. Они слишком похожи и поэтому всегда ссорятся друг с другом.

Наверное, она подумала, что не может сказать такого же о себе. Лицо Лены помрачнело, и я предпринял глупую попытку поднять ей настроение.

— А Райан? Что у нее за дар? Быть собачьим кутюрье?

— Об этом слишком рано говорить. Ей только десять лет.