— Дурачок! О, это несправедливо! Вы всегда заставляете меня смеяться. Я не могу бороться, я так устала. Не буду молоть вздор. Слава Богу, звонит телефон!

— К черту телефон!

— Это, возможно, нечто важное.

Она встала и подошла к аппарату, оставив Уимси стоящим на коленях, выглядевшего и чувствующего себя достаточно нелепо.

— Это вас. Кто-то снова хочет вас в Беллевью.

— Ну и пусть его хочет.

— Кто-то откликнулся на это дело в «Морнинг Пост».

— Боже!

Уимси пулей пролетел через комнату и схватил трубку.

— Это вы, Уимси? Я знал, где достать вас. Это — Сэлли Харди. Тут один парень требует награду. Торопитесь! Он не хочет никому ничего рассказывать без вас, а я получил свой газетный материал, чтобы призадуматься. Я привез этого парня в вашу гостиную.

— Кто он и откуда?

— Из Сихемптона. Говорит, что его зовут Брайт.

— Брайт! Ей-богу, я приеду прямо сейчас! Слышите, дитя мое? Этот человек, Брайт, материализовался! Увидимся сегодня после обеда в 3.30.

Он выбежал прочь, словно кот, услышавший крик: «Мясо! Мясо!»

— Ох, какая же я дура, — пробормотала Гарриэт. — Настоящая отпетая дура! Со среды не написала ни строки.

Она вытащила рукопись «Тайны авторучки», отвинтила колпачок со своего пера и погрузилась в ленивую мечтательность.

Вторник, 23 июня

Уимси встретил Бантера на пороге отеля Бельвью.

— Человек, спрашивающий вашу светлость, находится в вашей гостиной, — доложил Бантер. — У меня имелась благоприятная возможность наблюдать за ним, когда он спрашивал вас у администратора, но сам я на глаза ему не показывался.

— Не показывались на глаза, да?

— Нет, милорд. Я довольствовался тем, что частным образом известил мистера Харди о его присутствии. В данное время мистер Харди находится с ним, милорд.

— Вы всегда благоразумны в своих действиях, Бантер. Могу я поинтересоваться, почему вы приняли политику скромного самоуничижения?

— На случай, если ваша светлость пожелает впоследствии держать этого человека под наблюдением, — сообщил Бантер, — и мне показалось, было бы лучше, если он не смог бы узнать меня.

— О! — воскликнул Уимси. — Могу я заключить из этого, что этот человек кажется подозрительным? Или это просто ваша природная предусмотрительность вспыхивает в такой острой форме? Что ж, Бантер, возможно, вы и правы. Лучше-ка я поднимусь и побеседую с этим малым. Кстати, как насчет полиции? Не очень-то хорошо с нашей стороны скрывать это от них, не так ли?

Уимси на секунду задумался.

— Лучше сначала выслушать его историю. Если вы мне понадобитесь, я позвоню. Наверху есть какая-нибудь выпивка?

— По-моему, нет, милорд.

— Очень странная воздержанность со стороны мистера Харди. Скажите официанту, чтобы принесли бутылку «скотча», сифон и немного пива, где побольше солода, чем в «Милтоне»; оно может направить человека на путь истинный. В данный момент, наверное, имеется множество вещей, требующих извинения, но, может быть, я почувствую себя лучше, когда выслушаю то, что мне собирается рассказать мистер Брайт. Действуйте.

Когда взгляд Уимси упал на посетителя, находящегося в гостиной, он почувствовал внутреннее убеждение, что его надежды осуществятся. Каков бы ни был результат, в любом случае Уимси шел по верному пути в отношении бритвы. У посетителя были рыжеватые волосы, маленький рост и какая-то неопределенная сутулость в плечах, так красочно описанная парикмахером из Сеагемптона Этот человек был одет в потертый, доходящий чуть ли не до колен сюртук из синей саржи и держал в руках мягкую фетровую шляпу, весьма потрепанную от долгого ношения. Уимси заметил его нежную кожу и безукоризненные ногти, хотя у посетителя был вид человека бедствующего, однако с претензией на элегантность.

— Итак, мистер Брайт, — проговорил Харди, когда Уимси вошел, — вот этот джентльмен, которого вам хотелось видеть. Мистер Брайт, — обратился он к Уимси, — не хотел ничего рассказывать никому, кроме вас, Уимси, хотя я ему объяснил, что если он думает требовать вознаграждение, обещанное «Морнинг Пост», то ему придется выдать свой секрет и мне.

Мистер Брайт довольно нервно перевел взгляд с одного мужчины на другого и раз или два провел кончиком языка по побледневшим губам.

— Я думал, что так будет справедливо, — произнес он, — и могу заверить вас, джентльмены, что эти деньги будут являться как бы компенсацией. Но я нахожусь в тяжелом положении, хотя и не причинил никому умышленного вреда. Я уверен, если даже вы подумали, что этот бедный джентльмен собирался сделать с бритвой…