— Вот всяком случае не на черную. Она выглядит очень массивной и тяжелой.

— Разумеется, не на черную. Можно на каштановую; принимая во внимание ее размеры, но она уже видала свои лучшие деньки и едва ли сгодится для нашего дела. Мне приходится по вкусу гнедая, маленькая лошадка. Подойди, милая, — проговорил Уимси, изящно продвигаясь вперед по полю и потряхивая овсом в своей шляпе, — Ну же, иди, иди.

Гарриэт часто поражалась, как вообще людям удается отлавливать лошадей в обширных полях. Казалось таким глупым, что эти создания позволяли себя захватить, и в самом деле, она отчетливо вспомнила, как однажды останавливалась у деревенского священника, где служке понадобился по меньшей мере час, чтобы поймать пони. Ему надо было поспеть на поезд, и в результате поимка пони потерпела неудачу. Возможно, служка делал это неправильно, ибо сейчас Гарриэт воочию наблюдала, как словно каким-то чудом, в котором иголка превращается в столб, лошади решительно двинулись через поле к Уимси, чтобы ткнуться мягкими носами в овес, находящийся в шляпе. Уимси пошлепал каштановую, похлопал черную, и вывел гнедую лошадку, стоящую между ними, а затем остановился для небольшой беседы с ней, нежно поглаживая рукою по ее шее и холке. Затем он нагнулся и положил ладонь снизу передней ноги лошади. Копыто послушно легло в подставленную ладонь, а тем временем лошадь повернула морду и нежно ущипнула Уимси за ухо.

— Эй ты! — воскликнул Уимси. — Ты моя. Посмотрите-ка сюда, Гарриэт.

Гарриэт медленно приблизилась и внимательно рассмотрела копыто.

— Новая подкова, — Уимси поставил ногу лошади на землю и по очереди принялся осматривать остальные. — Лучше удостовериться, что тут не проделывали многостороннюю работу. Нет, старые подковы на трех ногах и новая — на передней, и она точно соответствует тому экземпляру, который мы подобрали на пляже. Обратите внимание на специфическое расположение гвоздей. Эта гнедая кобылка отлично будет ходить. Подождите немного… дитя мое… Мы пустим ее разными аллюрами.

Он плавно одел уздечку поверх головы гнедой кобылки, а сам взобрался на нее.

— Прокатимся? Вы поставите носок ноги на мою и вы — наверху! Проедемся верхом в закате солнца и никогда не вернемся на эту бренную землю!

— Лучше продолжим дело. Полагаю, придет этот фермер и…

— Вы совершенно правы! — Уимси потряс овсом и пустил Лошадь легким галопом. Гарриэт механически взяла его шляпу и стояла, рассеянно сжимая и разжимая ее тулью, вперив взгляд в летящую фигуру лорда Питера.

— Разрешите, мисс.

Бантер протянул руку к шляпе; Умпелти легко выпустила ее. Бантер вытряхнул из шляпы остававшиеся в ней зерна овса на Землю и заботливо выбил пыль внутри и снаружи, придав шляпе Надлежащую форму.

— А все-таки удобная штука — ездить верхом! — громко произнес Уимси, возвращаясь назад и спрыгивая вниз. — Можно по дороге делать девять миль в час, а по берегу, влажному от воды — до восьми. Как бы мне хотелось, Боже, как бы мне хотелось прокатиться на ней к Утюгу. Но лучше не стоит. Мы — лица, незаконно вторгшиеся в чужие владения.

Сняв недоуздок, он, потрепав лошадку по холке, отпустил ее.

— Все это кажется так хорошо, — пробормотал он. — Однако это не сработает. Поразмыслите. Вот Мартин. Он приезжает сюда и разбивает палатку; очевидно, он заблаговременно узнает об этом месте все. Ему известно, что летом лошадей оставляют на этом поле. Он уславливается с Алексисом о встрече на Утюге в 2 часа, и не знаю как, но ему эта встреча удается. В 1.30 он уходит из «Перьев», спускается сюда, забирает эту кобылку и едет верхом вдоль берега. Мы знаем, где он рассыпал овес, с помощью которого он заставил лошадку подойти к нему, и также нам известно о проломе в ограде, через него он вывел ее с поля. Итак, он едет верхом по кромке воды, так чтобы не оставлять следов. Затем привязывает кобылку к кольцу в скале, которое он загнал туда, убивает Алексиса и чертовски поспешно верхом возвращается обратно. По пути он преодолевает грубые голыши и внизу домика Поллока кобылка теряет подкову. Это не беспокоит ее, если не считать, что лошадь начинает немного хромать, что некоторым образом задерживает ее. Когда он возвращается, то не возвращает кобылку на поле, а просто отпускает. Это будет выглядеть примерно так, словно она сама убежала с поля, потом будет очень просто объяснить пролом в ограде, ее хромоту и подкову, если, конечно, кто-нибудь обнаружит ее. Кроме того, если лошадь нашли тяжело дышащей, вспотевшей, это покажется совершенно естественным. Он возвращается в три часа, как раз вовремя, чтобы зайти в гараж за своей машиной, а в какой-то последующий период он сжигает недоуздок. Это настолько убедительно, так ясно и все это тем не менее ошибочно.

— Почему?

— Прежде всего, тут очень сжатый промежуток времени. Он ушел из гостиницы в 1.30. После этого ему надо прийти сюда, поймать кобылку и проехать верхом 4,5 мили. Мы не можем допустить, что он проделывал более чем 8 миль в час при тех обстоятельствах, что уже в 2 часа вы услышали крик. Кстати, вы уверены, что ваши часы шли верно?

— Безусловно. Я сверяла их по часам отеля, когда приехала в Уилверкомб, и они шли совершенно точно, а часы отеля…

— Конечно, их ставят по радио. Всегда так.

— Более того, все часы в отеле ставятся часовым мастером, который настраивается прямо по Гринвичу. Это одна из важных вещей, о которых я спрашивала.

— Компетентная женщина.

— По-моему, у него имелась совершенно готовая для поездки лошадь, прежде чем он отправился в «Перья», он привязал ее к ограде или чему-нибудь еще…

— Да, но если правы те люди из Дарли, он приехал в «Перья» не отсюда; он прибыл туда на машине со стороны Уилверкомба. И даже если мы допустим это, ему по-прежнему пришлось бы скакать со скоростью свыше 9 миль в час, чтобы добраться до Утюга к двум. Сомневаюсь, что ему это удалось, хотя, конечно, он мог это сделать, если неистово настегивал бедную тварь. Вот почему я сказал, что мне хотелось бы совершить небольшую поездку верхом.

— А вот крик, который я услышала, мог вполне оказаться не ТЕМ криком. Я подумала, что это чайка: вы знаете, возможно, так оно и было. Я потратила примерно 5 минут, чтобы собрать свои вещи и выйти в поле зрения Утюга. Думаю, вы можете определить время смерти, как в 2.05.

— Совершенно верно. Однако это по-прежнему говорит о том, что подобное совершенно невозможно. Видите ли, ВЫ находились там в 2.10 самое позднее? Где же находился убийца? I Прятался в расщелине скалы. О, а… но не на лошади, же. Понимаю. Ведь не было же там места и для лошади. Как все это невыносимо! Если мы определим время убийства слишком рано, у него не будет времени добраться туда, а если слишком поздно, то у него не будет времени уйти. С ума сойти можно!