— Вы можете помочь мне, Ват, я знаю, что можете! Вы можете сделать из меня снова мотоциклиста.

— Почему ты говоришь по-немецки? — спросил Ват.

— А вы говорите на сербохорватском?

— Разумеется, нет.

— Тогда я лучше буду говорить на немецком, вы не находите? Видите ли, я объездил весь мир — в основном участвуя в любительских гонках. Но я был запасным в гонках на «Гран-при 39». Жаль, что «NSU» не стал победителем в тридцать девятом, модель того года немного тяжеловата, верно? Но я подучился разным языкам, пока разъезжал.

— Пока не стал бояться? — спросил Ват устало.

— Да, пока мой бедный дядя не утонул вместе со своим «Нортоном».

— И во время «Гран-при Италии 1930» тебе было всего одиннадцать?

— Одиннадцать. Я был всего лишь восхищенным ребенком.

— И тебе удалось узнать, где я?

— Ну да, Ват.

— Как это тебе удалось? — спросил Готтлиб.

— Мир знает вас, Ват! Мотоциклетный мир.

— Да, ты уже это говорил, — согласился Ват.

— С чего вы думаете начать бороться с моим страхом? — спросил мой отец.

— Ты ненормальный, — ответил Готтлиб. — И ты напугаешь детей.

— Пожалуйста, Ват, — взмолился Вратно. — Я был очень способным, а теперь словно закостенел.

— Ты, должно быть, не в своем уме, — сказал Ват, и мой отец обвел удивленным взглядом гараж.

— Почти все с колясками, — присвистнул Вратно, — но это же не мотоциклы, честно говоря. Да еще с боковыми клапанами, — разочарованно добавил он. — Почти все не скоростные… Полагаю, для войны они сгодятся, но гонок на них не выиграть, верно?

— Подожди, — сказал Ват. — У меня есть два с цилиндрами 600 кубических сантиметров и с верхним клапаном. Они могут дать приличную скорость.

— Но без задней подвески, — кивнул Вратно. — Центр тяжести слишком высоко и труден в обращении… насколько я помню по «Гран-при 38».

— Удивительно, что ты помнишь, — сказал Ват. — Сколько тебе было тогда, парень?

— Только два гоночных «Гран-при 38» с боковым клапаном и коляской, — продолжал мой отец насмешливо. — Извините, Ват, — сказал он. — Я ошибся. У вас тут для меня ничего нет. — И он направился к двери. — Когда закончится война, — добавил он, — «NSU» снова вернется к изготовлению мопедов.

— Меня даже не посылают туда, где настоящие события! — воскликнул Ват.

Мой отец вышел на улицу Смартин, а за ним, сморщившись словно от боли, последовал Готтлиб Ват, гаечный ключ торчал у него в ботинке.

— Возможно, — сказал Вратно, — они решили, что вы слишком стары для фронта. Возможно, Ват, они полагают, что у вас все в прошлом. Что вы потеряли свою былую энергию, понимаете?

— Ты не видел гоночный, — застенчиво сказал Ват. — Я держу его под брезентом.

— Какой гоночный? — спросил Вратно.

— Гоночный «Гран-при 39», — усмехнулся Ват, близко составив ноги и едва не теряя равновесия; его руки то сходились, то расходились за его спиной.

— Который оказался слишком тяжелым? — спросил Вратно.

— Я могу облегчить его, — сказал Ват. — Разумеется, мне пришлось навесить на него оснащение, чтобы все думали, будто это такая же рабочая лошадка, как и остальные. Но время от времени я снимаю с него лишнее для пробежек. Понимаешь, все лишнее: подставку, ящик с инструментами, багажник, радио и мешок с разным барахлом за сиденьем… Мне пришлось придать ему походный вид, но это все тот же гоночный мотоцикл «Гран-при 39», объемом 500 кубических сантиметров.

Мой отец недоверчиво вернулся обратно к двери.

— Но это же дубликат, да? — сказал он. — Дубликат со сдвоенным расточенным цилиндром с верхним наддувом? С усиленной рамой и двойным поршнем задней подвески с ограничителем?

— Хочешь посмотреть, а? — спросил Ват и покраснел.

Да, под брезентом оказался гоночный мотоцикл, замаскированный под мотоцикл военного образца, покрытый камуфляжной краской, немного темнее других из-за черных слоев эмали под ней.

— Сколько он выжимает? — спросил Вратно.

— Пришпорь его, и он выдаст сто пятьдесят, — сказал Ват. — Его вес все еще четыреста восемьдесят шесть, но часть из этого — горючее. Он сбрасывает его — вес остается ниже четырех сотен, когда опорожняется бак.

— В естественных условиях? — спросил Вратно, демонстративно постукивая по передку, как если бы он был в этом деле докой.

— О, немного сыроват, — сказал Ват. — Возможно, жестковат руль, но мощность никогда не подведет.