— Мы отработаем эту версию, но ты знаешь, сколько у Решетова конкурентов? Боюсь, пока мы вычислим потенциального убийцу, пройдет куча времени и Решетова самого могут убрать… А по большому счету, зря ты ввязался в это дело. Деньги он тебе хотя бы заплатил?

— Заплатил, не пожадничал. Пожалуй, он действительно хочет найти убийцу. В отличие от вас.

— Ну, это ты зря. Повторная экспертиза показала, что сначала жену Решетова усыпили, а потом бросили в бассейн. Так что мы тоже не сидим, сложа руки.

Тут у Загнойко заголосил мобильник. Он достал его из пиджака и поднес к уху. Выслушав, полковник сказал:

— Ребята говорят, что Маши там нет…

Я молча выскочил из кабинета.

Я гнал так, словно боялся опоздать. Выехав из города, помчался по трассе со скоростью, намного превышающей установленную правилами. Обгоняемые машины исчезали одна за другой, а встречные недовольно сигналили, удивляясь такому идиоту, который, видимо, очень хотел попасть на тот свет. По пути мелькали названия населенных пунктов и сами населенные пункты, и до Вешаловки оставалось уже всего ничего. И тут я увидел ее. Маша брела вдоль трассы по другой стороне дороги. Я резко развернул машину и подкатил к ней. Открыл дверцу. Маша сначала испугалась, но увидев знакомый автомобиль, удивилась. Села в салон. Я обнял ее она прижалась ко мне и заплакала. Я никогда не видел ее такой, погладил по голове. Внутри у меня все переворачивалось от жалости к ней, и я принялся ее утешать.

— Все хорошо, все обошлось, — говорил я, целуя ее.

Она перестала плакать, слегка отстранилась и спросила:

— Почему?

— Ему нужен был перстень, который я нашел в бассейне у Решетовых. Но мы его поймали. Он рассказал, где ты, но опера тебя не нашли.

— Я так испугалась и не поняла, почему оказалась в каком-то сарае. Шла по улице, и вдруг, раз, я уже в другом месте. Наверное, он усыпил меня, и я ничего не помню.

— Это пройдет. Едем домой?

Она улыбнулась.

— Поедем к тебе?

Машина медленно тронулась, и мы поехали в город. Теперь я не гнал, а ехал тихо и осторожно. Она была со мной, и это было так славно. Я позвонил Загнойко и рассказал, что Маша нашлась и мы едем ко мне домой. Полковник был рад и сказал, что если выяснится что-то новенькое, он обязательно об этом сообщит.

Ночь мы с Машей провели вместе. Нам было хорошо вдвоем, и все невзгоды и печали остались далеко позади…

Утром меня разбудил тревожный звонок. Я вскочил с кровати, на которой спала Маша, и, взяв трубку радиотелефона, вышел на кухню. Звонил Загнойко.

— Привет, Серега, разбудил?

— Не важно, что-то стряслось?

— Мои ребята нашли неопознанный труп в лесополосе. Точнее, не они нашли, а местные жители, но это не столь важно, а важно другое. У него в кармане брюк обнаружилась бумаженция. На ней твоя фамилия и телефон твоей конторы. Подъезжай, посмотришь, может быть, узнаешь, кто это.

Я удивился. Загнойко отсоединился, а я все еще стоял с трубкой телефона в руках, а из нее доносились короткие гудки.

— Что-то случилось? — спросила Маша, когда я вернулся в спальню. Она уже не спала и была так хороша и притягательна, что я подумал, если бы не этот звонок, то обязательно бы занялся с ней любовью. Но…

— Звонил мой приятель из милиции, Иван Загнойко, и сказал, что они нашли убитого, у которого в штанах была обнаружена бумажка с моим именем и телефоном. Что это может значить? Может быть, этот человек что-то хотел мне сказать? Кто ему дал мой телефон? Надо ехать, попробуем разобраться, что к чему.

— Давай я сделаю тебе кофе или чай?

— Завтракай без меня, Загнойко не любит долго ждать. Придется поторопиться.

Я сходил в ванную комнату, умылся, потом оделся и, поцеловав Машу, поспешил в отделение милиции к своему другу полковнику.

Загнойко радушно улыбнулся. Хотя веселиться повода не было.

— Рад тебя видеть живым и невредимым. Значит, так, сейчас поедете с Николаем в морг, труп неизвестного уже там, а на записочку ты можешь взглянуть, вот она.

Он подошел к своему столу, поднял папку, раскрыл ее и извлек оттуда двумя пальцами обрывок тетрадного листа. В руки мне листочек не дал, но я и так увидел на нем свою фамилию и номер телефона, написанные корявым почерком.

— Почерк мне неизвестен, — сказал я. — Ты думаешь, этот человек что-то хотел мне рассказать?

— Скорее всего. Иначе зачем ему твои координаты? Езжайте в морг, разгадка кроется там. Если этот человек тебе известен, ты все поймешь сам.

В морге, холодном и светлом от кафеля на стенах и на полу, нас с Колей встретил санитар. Проводил к столу, где лежал труп. Странное это все же слово. Как бы это уже и не человек вовсе, а лишь одно тело. Так оно, в принципе, и есть, но можно было бы сказать об этом как-то теплее. Николай остался у стены, а я подошел к столу. Тело было накрыто белой простыней. Я поднял ее и отпрянул. Передо мной лежал… "Тарзан" — Максим Онопко. Его лицо резали ножом — несколько глубоких шрамов даже успели затянуться. А тело было покрыто синяками. И тут словно что-то щелкнуло в моей голове. И все стало складываться в единую картинку. "Так вот почему он так усердно хотел, чтобы мы вышли на так называемого убийцу!" Я схватил мобильник, быстро набрал номер Решетова: