Поэтому Хатч не говорила ничего подобного, ничего личного. Ничего, что она не могла бы передать Пастору постепенно, используя его реакции как руководство и к своему поведению, и к ходу беседы. Ей нравился Пастор, нравился больше, чем все прочие, встреченные ею за долгие годы. Хатч наслаждалась, тратя часы на короткие разговоры с ним, когда рассказывала ему о прочитанном и о том, в каком восторге сейчас, когда они так близко подошли к 1107, все пассажиры.

Такое общение поначалу было нечастым, может быть, пара бесед в день, и сосредоточивалось, главным образом, на экспедиции: воодушевление контактеров Пастора было до мелочей схоже с отчаянием ее собственных пассажиров. В группу на «Кондоре» входило десять человек: шестеро мужчин и четыре женщины. Пять работников акционерной компании, один председатель Всемирного продовольственного фонда, два президента университетов. Еще один был известным католическим епископом, который получил признание после того, как затеял полемику с Ватиканом. И еще с ними летел знаменитый комик Гарри Брубейкер.

— Гарри, — сказал Пастор, — заявил, что он всего лишь занимается сбором материала .

Его группа сделала упор на другом. Не имея желания выискивать всякие обломки оборудования, они лелеяли слабую надежду, что планетная система в точке «B» — место обитания вполне развитой цивилизации.

— На самом деле никто не признается, что им это крайне интересно, но все загораются, как только появляются хоть какие-то свидетельства .

Присутствие епископа очень удивило Хатч.

— Он заинтересовался возможностью контакта совсем недавно, — сообщил Пастор. — Но думает, что в конечном счете мы ищем неожиданной встречи, которая призовет все человечество усомниться в существовании Бога. И что мы получим возможность расширить кругозор. И непременно хочет быть участником этого события .

Она видела, как поблескивали его глаза, когда он описывал душевное состояние своих пассажиров.

— Я знаю, что ты думаешь, Хатч, — продолжал Пастор. — Все верно. Меня мало заботит научная сторона этой проблемы, но если мы действительно что-то найдем, не избежать шумихи и рекламы, а это не может повредить независимому подрядчику. Я был бы рад, если бы это произошло .

Между прочим, я хотел тебе кое-что рассказать …

И он пустился описывать двух своих пассажиров, пойманных на месте преступления в одном из складских отсеков.

— Они старались выбираться из кают и возвращаться туда незаметно, так что …

Кто-то из «злоумышленников» случайно включил следящую телекамеру, и картина их совокупления транслировалась на все мониторы корабля.

— Но все кончилось хорошо, — добавил Броули. — Группа в общем-то спокойная, мирная .

Со временем их беседы утрачивали безличность. Одним из особых свойств внешнего огромного пространства, было возникавшее у астронавтов ощущение совместной изоляции во враждебной среде, и иногда это соблазняло ее сказать больше, чем допускало благоразумие.

Ночью, когда Хатч случайно разбудили шаги в коридоре (кто-то шел за полуночной легкой закуской или, может быть, на тайное свидание), она на мгновение позволила себе вообразить, что это шел Пастор — к ней.

Окружение Джорджа широко пользовалось возможностями фильмотеки «Мемфиса». Их очень привлек поставленный на Бродвее около 1947 года «Южный Тихий океан»: Джордж увидел себя Эмилем, Аликс радостно запрыгала, отхватив роль Нелли, а Герман стал Лютером Биллисом. Хатч играла Лайт, красавицу-островитянку.

Они наблюдали за парением воздушных шаров над Альбукерком на знаменитой «шахматной» гонке 2019 года. Прослушали концерт Маровица, и еще один, кажется, «Трэпдорз» (Пит играл на саксофоне, а Аликс исполняла вокальную партию). Они присутствовали вместе с Гейблом и Ли на премьере «Унесенных ветром» в 1939 году.

Посмотрели футбольный матч девятнадцатого столетия, между Испанией и Британией, и поучаствовали в игре «Филлис» [1] — «Кардиналс» 20-х годов.

Последнее предложение исходило от Германа, и ему пришлось объяснять всем правила игры. Начинающим игру, «главным забивающим» у «филадельфийцев» стала Хатч, которая считала, что отлично выглядит в форме. Она начала игру в одиночку, с движения к центру.

Позже она спросила Германа, почему каждый игрок, чтобы ударить по мячу, прокручивает биту три или четыре раза и лишь затем наносит удар.

— Когда ты возле подающего, — объяснил Герман, — удар с одной «раскрутки» считается более легким. И можно действовать гораздо быстрее.

Тор развлекался тем, что делал углем наброски портретов разных участников. Пит с саксофоном, надвисшая над микрофоном Аликс, Герман как моряк времен Второй мировой войны.

Должно быть, он услышал вопрос Хатч, потому что набросал, как она в форме «Филлис», пригнувшись, делает четыре прокрутки перед ударом.