Она отрицательно покачала головой. Она ничего не хотела, хотя и знала, что должна была это сделать. Все ее тело словно свинцом налилось. Когда он попытался настоять на своем, она успокаивающе посмотрела на него. Она не стала обращаться к его разуму — ей не хотелось иметь дело с тем беспокойством, которое там гнездилось. Это ее раздражало. Начинать утро со слияния разумов она не хотела почти так же сильно, как и видеть Джейкоба сразу после пробуждения.

— Как вы хотите, чтобы я заколол сегодня ваши волосы, моя госпожа, — наверх, или оставить их так? Или что-то среднее?

— Скажи мне, как ты хочешь, чтобы я их заколола… и называй меня по имени.

Раньше она никогда не просила его это делать, даже в моменты близости. Его рука замерла у нее на голове, щетка застыла на середине пряди.

Зови меня по имени. Я приказываю.

— Я хочу, чтобы ты оставила волосы распущенными, Лисса. Просто перевяжи их вот тут. И здесь. — Он приподнял волосы с висков. — И отведи волосы назад.

Когда он кончиками пальцев провел ей по голове, она обернулась и прижала его руку плечом.

— Когда ты носишь их вот так, — сказал он тихо, — это напоминает мне о том, как ты бываешь сверху и волосы великолепном волной спадают по сторонам твоего лица. Если ты их так оставишь, я буду думать об этом весь вечер.

Скажи это снова. Она хотела это слышать.

— Лисса, — пробормотал он ей в ухо. — Мое сердце. Моя душа. Моя госпожа.

Она закрыла глаза, кивнула. Она могла быть такой, какой должна была быть. Жестокой, когда ей это было нужно. Он всегда будет рядом.

Ты думаешь, «Я не догадываюсь, что мне хуже, Джейкоб? В определенный момент заболевание должно начать прогрессировать, и тут вступает в силу закон Мерфи, — это начнется именно здесь, где мне так важно казаться сильной и здоровой.

— Наверное, мне все-таки надо последовать твоему совету и позавтракать, сэр Бродяга, — сказала она прежде, чем он смог ответить на ее мысли. — Ты готов? Никакой слабости после вчерашнего? И прежде чем будешь мне лгать, вспомни, что я могу читать твои мысли, — сверкнула она глазами. — Здесь много наказаний, которые я могу применить.

Вчера леди Хельга показала мне толстый металлический воротник, который она заказала у своего ювелира, он делал ей драгоценности для собрания. Этот ошейник около семи сантиметров шириной. Я могла бы застегнуть его на твоей шее, а ключ повесить на цепочку, чтобы он свисал у меня между грудей и дразнил тебя.

— Думаете, ключ, висящий там, — это зрелище, которое меня заинтересует, моя госпожа? — Он поднял бровь, пытаясь сохранить на лице спокойное выражение и приглушить желание, так легко вызванное ее словами.

Она продолжала: жаркий полушепот в его голове проходил мимо рационального мышления, затуманивая его способности к здравому рассуждению. На внутренней стороне ошейника есть два маленьких шипа, которые, прижимаясь к горлу, раздражают кожу и напоминают слуге о его связи с госпожой. С внешней стороны местоположение этих шипов отмечено двумя кроваво-красными рубинами. Когда она хочет, она просто нажимает на эти рубины. Когда шипы прокалывают кожу на горле, госпожа может воспользоваться изящным маленьким кубком и собрать вытекающую кровь. Но я бы не стала им пользоваться. Я бы подождала до тех пор, пока струйка крови не достигла твоего соска, а затем слизала бы ее оттуда, снизу вверх.

Он взял ее руки в свои. Ей удалось изгнать все мысли из его головы, кроме тех образов, которые она сама же и вызвала, — ему пришлось подавить улыбку, когда он увидел удовлетворенный блеск в ее глазах.

— Я могу выполнять все, что вы захотите, моя госпожа, что бы это ни было. Ваша кровь прибавила мне сил. Позвольте предложить вам то же самое.

Еще мгновение она его изучала, затем кивнула. Наклонившись вперед, она укусила его за горло, туда, где были небольшие шрамы от частых укусов. И хотя она предпочитала горло, ее руки гладили его по бедрам, — он сразу же вспомнил одну ночь, когда она решила пить кровь из бедренной артерии. Его член был твердым и тяжелым, пока ее щека касалась его яичек. Когда она закончила, она взяла его в рот, и он словно взорвался у нее в горле… Его руки она привязала к спинке кровати, чтобы он полностью оказался в ее власти. Опуская взгляд, он видел следы своей собственной крови на гениталиях, отметины от ее зубов по всей длине члена.

Сейчас он обнимал ее рукой за спину, прижимая к себе, качая ее тело на коленях. Ее рука лежала у него на бедре, позволяя ему держать на руках весь вес ее тела, пока она с упоением пила его кровь.

Несмотря на ее приятно отвлекающие мысли, то, как он держал ее, заставило его снова задуматься о том, что беспокоило его больше всего. Он хотел, чтобы она позволила ему забрать ее домой, позаботиться о ней. С каждым часом его страх становился все сильнее. Он хотел, чтобы она находилась там, где была бы счастлива. С ее розами и собаками.