– What the fuck? – Славик замер, услышав донельзя знакомую по американским боевикам фразу. Эти двое, одетые, как норманны, при мечах и красивых зеленых рубахах стояли поодаль и общались на чистейшем английском. – Why natives so worry?

На них никто не обращал внимания. Многоязычность в Альдейгьюборге была самым обычным делом.

Славик неимоверным усилием воли подавил желание броситься к незнакомцами и задать вполне естественный вопрос: «Ду ю спик инглиш?»

Он научился чувствовать опасность. Это и спасло.

Установив для себя аксиому «чудеса иногда существуют», Славик почти не удивился появлению в этой реальности двух англоговорящих типов – Дверей много, в каталоге их больше полутысячи, следовательно, любой посвященный может путешествовать из эпохи в эпоху.

Достаточно изучить язык, иметь представление о традициях и правилах вежества и не особо выделяться: византийский священник смотрится на окраине языческого мира вполне органично (кривичи и скандинавы как всякие многобожники не отрицают существование Христа, но жертвуют своим богам), а вот камуфляж, теперь упрятанный в мешок, валяющийся под лавкой в мужском доме, вызывал бы у ладожан в лучшем случае недоумение.

Кто знает, вдруг некоторые «хранители» Дверей настолько хорошо освоились с прорехами в пространстве-времени, что запросто проводят здесь часть своей жизни? Нетронутая экология, натуральные продукты – почему бы не отдохнуть месяц-другой в отдаленном прошлом?

К этой парочке следует ненавязчиво присмотреться, кажется, они прибыли в Альдейгьюборг на одном из трех кораблей, приставших к берегу нынешним днем – с холма видны два дракара и торговое судно, называемое данами «кнорром». Кнорр и боевая ладья появились с юга, со стороны Хольмгарда, третий корабль подошел на веслах из Нево-озера, он как раз разгружается.

Пока не следует привлекать внимание «англичан», лица у них какие-то… неприятные, что ли? Держатся обособленно, чуть в сторонке от других людей. Взгляды холодно-надменные – тот, что повыше, мимолетно оглядел Славика и едва заметно дернул щекой, словно выражая легкое презрение к плохо одетому варвару.

Тинг показался Славику скучным – ничего не понятно, старейшины и военные вожди ведут долгие степенные речи, иногда обычные воины и охотники выражают свое отношение к их словам одобрительным гулом или, наоборот, резким «Нэй, трэгр!». Чужеземцу на этом собрании делать нечего. Славик постоял за общим кругом минут двадцать, вздохнул и направился вверх по холму, домой: в животе урчит, да и разморило под солнцем, поспать бы недолго…

Поел свинины с хлебом, снова расстроившись из-за отсутствия соли – в датской слободе ее экономили, дорогой товар, почти на вес серебра! – и улегся на свою лавку. Закрыл глаза, начал размышлять о перспективах на ближайшее будущее, выглядевшее довольно смутно.

Последние дни Рёрик все чаще поминал Кёнугард, большой город на юге – даны явно собираются в дальний поход, а это значит, что вернуться к Двери будет невозможно. Если будет принято решение уходить, то делать это надо в ближайшие дни: отсюда до устья Невы километров сто двадцать, и то если по прямой, но ведь через лес и болота не пойдешь?

Округлим, выходит полторы сотни или двести кэмэ – н-да, далековато. Пускай, такое расстояние можно преодолеть дней за семь-восемь, но главное затруднение в другом: лес крайне опасен. Даже бесстрашные норманны говорят о недобрых событиях в окрестностях города, понизив голос и сжимая в кулаках обереги – они сильно встревожены, и тревога эта носит мистический характер. Нет ничего хуже неизвестного колдовства.

Все равно надо каким угодно способом вернуться! Тайком пробраться на корабль, идущий в Балтику? Спрятаться там негде, выгонят, а то и зарежут. Попробовать объяснить Кетилю или Рёрику, что они могут заполучить своего ненаглядного Трюггви (как-то он там, в Питере?), только проводив Слейфа-гасти к Двери?..

Так и не придумав толкового плана действий, Славик задремал, а когда проснулся, разбуженный уверенным похлопыванием по плечу, понял, что далеко не все сюрпризы этого сумасшедшего дня исчерпаны:

– Подъем, подъем. – На лавке устроился незнакомый пожилой человек, обликом походивший на любого из дружинников Рёрика. Волосы заплетены в косу, на шее обычный набор амулетов, включая коловорот, молот Тора и серебряную лошадку, богатый пояс с нашитыми серебряными монетами, коричневая рубаха, шаровары… Глаза хитрющие, будто задумал невесть какую шутку.

– Что? – Славика аж подбросило. Дыхание перехватило. – Вы…

– Да, – кивнув, усмехнулся седой. – Слава, когда вы в следующий раз пойдете в церковь, поставьте свечку. Даже две. Первую за то, что мы с Трюггви Гуннарсоном успели вас найти, а вторую – за самого Трюггви, пускай он и закоренелый язычник.

Тут Славик осознал, что питерский гость стоит за плечом старикана и радостно лыбится.

– Мы уже успели переговорить с Рёриком-конунгом, – невозмутимо продолжал седой. – Сразу после тинга. Конунг согласен отпустить вас и вернуть все вещи без выкупа: Трюггви рассказал ему историю с хелльдирром, и Рёрик благодарен вам за спасение жизни годи.