– Вот, смотри. Тут руки надо подправить. А вот тут – поворот головы. Не обижайся, я просто улучшить твою картинку хочу.

– На конструктивную критику я не обижаюсь, – пробормотала я, приглядываясь к супергерою, – ты ведь прав. Что-то у меня тут анатомия поехала. А Повелительницу Тьмы видел мою?

– О! Она отличная. Прикольное смешение манги с классическим американским комиксом.

– Меня за это смешение все осуждают, – пробормотала я.

– По-моему, у тебя свой стиль. Просто не все понимают. Хочешь, я покажу твои рисунки издателю?

– А что, кто-то публикует русские комиксы?

Я сразу вспомнила о папе. Вот бы была возможность доказать ему, что, рисуя комиксы, я смогу заработать на жизнь!

– Нет, они переводят всяких бэтменов, экзорсистов и капитанов Америка, но на последней странице печатают картинки с таких вот, как ваш, форумов. Даже платят за публикацию.

– Сеня... Здорово! Покажи, пожалуйста! А сам-то ты что рисуешь?

– Сейчас покажу.

Мы сидели с ним у компа два часа, и они пролетели незаметно. А еще я совсем забыла, что на самом деле Сеня – взрослый, который в чем-то там отстает. Что до меня – то как комиксиста меня он здорово обгоняет.

Картошка булькала на плите, брызгая кипятком во все стороны. Варя стояла у окна, глядя на Останкинскую башню, и плакала. Я накрыла кастрюлю крышкой, тихонько подошла к Варе и положила руку на плечо.

– Ты чего? Из-за заседания кафедры?

– Из-за всего. Из-за Сеньки. Я ведь к нему никого не пускала. С кем ему общаться? Ровесники давно работают. А дети его боятся. А тут пришла ты и...

Она снова зарыдала. Повинуясь внезапному порыву, я ее обняла.

– Они, – плакала Варя, – меня еще подозревают. Что это я украла рукопись и подожгла кафедру. Боже, разве я стала бы заниматься такой чушью? А?

– Нет, конечно, – пробормотала я и вдруг поверила своим словам.

Абсолютно поверила! Не знаю, может, в настоящих детективах, которые читала Ника в больнице, так выводы и не делают, но я сердцем почуяла – не виновата эта полная замученная, пахнущая борщом, добрая девушка. Надо исключить ее из подозреваемых.

– Не плачь, – попросила я ее, – смотри, Останкинская башня тебе улыбается!

– И правда, – улыбнулась она сквозь слезы, – ой, картошку посолить забыла!

Мы расставались с Варей тепло, как друзья. Она сунула мне кусок пирога с яблоками, завернутый в фольгу, и кипу журналов.

– Вот этот комикс в его переводе. И вот этот, про Капитана Америку.

– Спасибо, Варь! Я обязательно все посмотрю, – заверила ее я и, вспомнив кое-что, спросила: – А у тебя нет видеокамеры, случайно? Такой, чтобы кассета внутрь вставлялась, а не диск.

– Когда у меня будет много денег, я куплю себе видеокамеру и приглашу тебя в гости, – грустно улыбнулась Варя, – но боюсь, что ждать этого приглашения тебе придется очень долго. Осторожно, не споткнись о рыжий портфель. Томка! Зачем ты его у нашего порога оставила, я же сказала, он соседский!

В маршрутке по дороге домой я прочла эсэмэску от Ботаника.

«У родителей одного из коллег такая камера. Они живут за городом. 30 км по Дмитровскому шоссе. Поедем завтра? На работе отпрошусь».

«Отлично,– обрадованно написала я, – я завтра после трех свободна».

Дома, умяв Варин вкуснющий пирог, я уселась в кресло и поставила себе на колени телефонный аппарат, намереваясь позвонить Анне Семеновне и рассказать, что мы можем смело вычеркивать из списка подозреваемых Варю Петрову. Дверь в комнату я плотно прикрыла, чтобы папа не услышал мой разговор. Вдруг телефон затрезвонил сам.

– Анна Семеновна! – обрадовалась я, схватив трубку, – а я как раз собиралась набрать ваш номер!

– Добрый вечер, коллега! Это замечательно. Как говорят, у великих умов мысли сходятся.

Я улыбнулась. Ботаник так же говорит. А еще у великих ученых умов похожий юмор.

– У меня для вас новости, Анна Семеновна!

– И у меня для вас, коллега! Боюсь, по важности ваши новости уступают моим.

– Да?

– Я уверена в этом. Дело в том, что я хочу поблагодарить вас за помощь в расследовании.

– Не поняла. Оно ведь еще не завершено!

– Завершено, моя дорогая. Мы нашли преступницу. Завтра решением кафедры мы ее покараем.

– И кто она? – недоуменно спросила я.

– О, не обижайтесь. But I can’t share this piece of information with you [16] .

– Почему?!

– Видите ли, коллега. Подозреваю, за эти два месяца вы сильно сблизились с подозреваемыми. Простите за каламбур. Все трое отзываются о вас очень тепло. I can’t admit the leak of information [17] . Срыв заседания кафедры кафедре ни к чему.