Июнь 2001 года

Вновь в этом году, и не только в России, но и во многих странах мира отмечен день Победы стран антигитлеровской коалиции во Второй Мировой войне 1939–1945 годов, в войне, героизм, трагизм и величие подвига в которой русского и других народов бывшего СССР не могут и не должны со временем померкнуть.

Вместе с тем, воздавая должное всем, кто, сражаясь на фронте и тяжким трудом в тылу, вносил свой вклад в Великую Победу, и горестно скорбя о 27, а возможно и больше, миллионах наших граждан, ставших и героями и жертвами этой жестокой, кровавой войны, мы должны когда-то дать ответ на некоторые непростые и весьма острые, но всё более актуальные вопросы. Ведь сегодня уже достаточно хорошо известно о том, что в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов около одного миллиона советских граждан служили в германском вермахте, в частности, в почти 50-тысячной «Русской Освободительной Армии» (РОА), в неменьших по численности казачьих соединениях (1-я казачья дивизия, развернутая в начале 1945 года на Балканах в казачий корпус, «Казачий стан» и др.), а также в различных т. н. «восточных» формированиях, в германских разведывательных, контрразведывательных и иных карательных органах.

Кто эти люди?! Почему в годы войны они оказались на стороне нацистской Германии?! Что побудило их принять такое решение?!

Ведь придёт время и информированные лучше, чем поколения 50-80-х годов, наши потомки, в том числе дети и внуки тех, кто в военные годы оказался на стороне Германии, зададутся многими, в том числе и названными вопросами, спросят, как могло случиться, что более 4,5 миллионов бойцов и командиров «несокрушимой и легендарной» Красной Армии при различных обстоятельствах, в том числе и бросив оружие, оказались в плену; почему вопреки международным соглашениям, в большей или меньшей мере, но соблюдавшихся Германией в отношении военнопленных других стран антигитлеровской коалиции, военнопленные красноармейцы и командиры содержались в лагерях в нечеловеческих условиях, были обречены на голод и холод, на массовое вымирание?!

Ответы на эти и другие подобные вопросы нужны и нужны, полагаю, не только, а может быть и не столько участникам и свидетелям Великой Отечественной войны, которых с каждым годом, к сожалению, становится всё меньше, сколько нынешним и, особенно, будущим поколениям российских граждан. Ведь в истории Государства Российского, в частности, во время Отечественной войны 1812–1813 годов и в годы Первой Мировой войны 1914–1918 годов, даже в периоды отступления Императорской Российской армии, не было такого явления, как массовая, многими сотнями тысяч, сдача в плен военнослужащих, в том числе офицеров старшего и высшего звена, и последующий переход некоторой части из них на сторону противника.

Поиск ответов, на мой взгляд, необходимо вести предельно спокойно, взвешенно и объективно, оценивая трагические события почти 60-летней давности как с учётом современных знаний и представлений, так и во взаимосвязи, во взаимозависимости с другими событиями тех и, особенно, предшествующих им лет. Но при этом в целях достижения большей объективности в оценках и содействия одновременно поиску путей и основы национального примирения, хотя бы через многие десятилетия, необходимо спокойно, внимательно выслушать и тех, кто в те огненные годы в силу тех или иных обстоятельств оказался «по другую сторону баррикад».

Именно в связи с этим вниманию читателей предлагается достаточно краткое, с некоторыми моими комментариями и добавлениями что-то конкретизирующей и уточняющей информации, изложение «одиссеи» бывшего офицера отдела пропаганды «Русской Освободительной Армии», а затем — «Казачьего стана», одного из казачьих формирований вермахта, Н.С.Давиденкова.

Родился Николай Сергеевич Давиденков в 1915 году в г. Харькове в интеллигентной семье «выходцев, — как он сообщал на следствии, — из казаков…» Отец его — Давиденков Сергей Николаевич. 1880 года рождения, доктор медицинских наук, профессор, академик Академии медицинских наук СССР, мать — Давиденкова Ксения Григорьевна, врач. Жила семья в г. Ленинграде по ул. Кирочной 12, кв. 18. По окончании средней школы Николай Давиденков в 1933 году поступил на учёбу в Ленинградский государственный университет имени Бубнова на биологический факультет.

«…B апреле 1938 года, будучи на 5-м курсе университета, — сообщал Н.С. Давиденков позднее на следствии 17 июля 1946 года, — я был арестован Ленинградским УГБ и обвинялся в принадлежности к антисоветской молодежной студенческой организации и в подготовке террористических актов (ст. ст. 17-58-8, 58–10 и 58–11 УК РСФСР — К.Х.). Вместе со мной по одному делу было арестовано 6 студентов биологического факультета. В сентябре 1938 года меня и других арестованных по одному делу судили в/трибуналом. В частности я был осужден к 8 годам и на 3 года поражения прав…

Под стражу я тогда заключался два раза с перерывом, а всего был под стражей около года…».

Этот год заключения для Н. Давиденкова, естественно, не прошёл бесследно. 10 октября 1945 года на следствии он, в частности, показал: «…Целый ряд причин привёл меня в лагерь врагов советской власти.

Вот основные из них: 1932–1933 г.г. — я был недоволен мероприятиями советской власти по ликвидации казачества, особенно меня задевало раскулачивание среди казачества; я чувствовал себя казаком, ибо мои родители принадлежали к казачьему сословию.