Шрифт:
Фишки скапливались и скапливались у Флетча.
– Тебе помогает вселившаяся в тебя душа, – пробормотал Титу.
– Жаниу Баррету говорит тебе, какие у нас карты? – спросил Тонинью.
– Мне не нужны его подсказки, – ответил Флетч. – Я играю с тем, что у меня есть, против того, что, как я вижу, есть у вас.
Из дома донесся короткий вскрик.
Тонинью хохотнул.
– Похоже, Норивал еще не исчерпал своих возможностей.
– Мы знаем, он не сможет причинить вреда Еве, – добавил Титу. – Он – лишь полено в ее костре.
Еще один ужасный, долгий крик. Перекрывший шум дождя.
– Они играют, – прокомментировал Орланду.
– Норивал! – громко крикнул Тонинью по-португальски. – Веди себе достойно.
Из двери вывалилась обнаженная Ева.
– Норивал!
Спутанные волосы. Дикие глаза. Тяжелое дыхание. Слова, наползающие друг на друга.
– Она говорит, что Норивал перестал двигаться, – перевел Тонинью. – Потом он перестал дышать.
Крики Евы заставили забыть про дождь.
– Он отключился, – предположил Титу.
– Нет, – Тонинью поднялся, на его лице отразилась тревога. – Она говорит, что он перестал дышать.
Они все бросились в дом.
Флетч не спеша последовал за ними, подозревая очередной подвох.
В маленькой комнатке на первом этаже Норивал лежал на смятых грязных простынях. Флетч сразу обратил внимание на необычно длинную кровать. Норивал лежал на боку. Голый, с опавшим животом. На его ноге запеклась полоска грязи.
Норивал улыбался.
Его глаза светились счастьем.
Улыбка застыла на его лице.
Глаза не мигали.
Флетч подошел к чечеточникам, сгрудившимся у кровати. Попытался прощупать пульс на шее Норивала. Пульса не было. Радостные глаза Норивала не мигали.
Постепенно улыбка исчезла с лица Норивала. Губы выпрямились.
Но глаза сохранили радостный блеск.
В нескольких дюймах от члена Норивала на простыне виднелось мокрое пятно.
– Он мертв! – воскликнул Орланду по-португальски.
Титу присвистнул.
– Норивал. Ты умер мужчиной, – подвел черту Тонинью.
– Что же нам делать? – спросил Орланду. – Норивал мертв!
– Как он мог умереть? – не мог осознать случившегося Титу. – Не в первый же раз он лег в кровать с женщиной. Это же не смертельно.
– Он не может умереть, – вторил ему Орланду. – Проснись, Норивал! Ты пропустишь Карнавальный парад!
– Он умер, – поник головой Тонинью. – Норивал умер.
Ева заполняла собой весь дверной проем. Что-то говорила, перемежая слова тяжелыми вздохами, имитацией отрыжки, хватала свою огромную левую грудь обеими руками.
– Полагаю, он умер от сердечного приступа во время полового акта, – выставил диагноз Флетч.
– Ты вытащил козырного туза, Норивал! – прокомментировал Орланду. – Если уж доведется умирать, то только так!
– Не зря же он улыбался, – вставил Титу.
– Ты видел, что он улыбался? – повернулся к нему Тонинью.
– Улыбался, можешь не сомневаться.
Орланду кивнул.
– Он улыбался, когда мы вошли в комнату.
– Сейчас он не улыбается, – заметил Титу.
– Но посмотри ему в глаза, – предложил Тонинью.
– Его глаза все еще счастливы, – ответил Титу.
– А почему бы и нет? – спросил Орланду. – Почему им не быть счастливыми?
Ева уже начала понимать, что стала героиней дня.
– Но он мертв! – воскликнул Титу.
– Зато как он умер! – Орланду, похоже, с удовольствием пожал бы руку Норивалу, поздравляя того с отличным достижением. – Молодец, Норивал!
– Такая смерть выпадает одному на десять миллионов, – заключил Тонинью. – Мужская смерть!
ГЛАВА 14
Высокий, стройный, голый мужчина стоял в саду. Дождь струился по его телу, широко расставленные ноги утопали в грязи. Он запрокинул голову, поднял руки, словно хотел дотянуться до неба.
– С богом он лежит, с богом он встанет, Благославленный богом и святым духом. Пусть Твои глаза оберегают его, пока он спит. В смерти Ты укажешь ему путь. К дворцу вечности Сиянием святой Троицы?
Флетч подошел к Тонинью.
– Молитва, – тот опустил руки, наклонил голову. Плечи его поникли.
Потом Тонинью оглядел кусты, прячущиеся в пелене дождя горы.