Шрифт:
Отплыв на сотню метров, Флетч перевернулся на спину и посмотрел назад. Там, где недавно была лодка, что-то белело. То ли донная часть корпуса, то ли парус.
Внезапно тишину разорвал жуткий крик: «А-а-а-а-а а-а-а!»
– Тонинью, – позвал Флетч. – В чем дело?
Ему не ответили.
– Тонинью! Что случилось?
Флетч уже собрался плыть к тому месту, откуда донесся крик, но тут до него донесся ровный голос Тонинью: «Я столкнулся с Норивалом...»
ГЛАВА 17
– Мы должны держаться совершенно раскованно, – предупредил Титу, переодетый индейцем. Они входили в ночной клуб «Канекан».
– Какой номер ложи Пасаринью? – спросил Орланду.
– Обычно они в ложе три, – ответил Тонинью.
– А да Коста в девятой, – добавил Флетч.
Избавившись от трупа, Титу гнал «галакси» достаточно быстро, чтобы не вызывать подозрений полиции. В машине Флетч залпом выпил остатки минеральной воды.
В квартире Тонинью на улице Фигейреду Магальаиса хозяин дома, Титу, Орланду и Флетч по очереди побрились и приняли душ.
В этом году чечеточники выбрали себе наряд индейцев: бриджи, сшитые из кусочков кожи, мягкие высокие сапоги. Флетчу бриджи Норивала не подошли, оказались слишком широкими.
Тонинью достал из шкафа свой прошлогодний костюм, ковбойский, с маской, блестками на куртке и обтрепанными штанинами. Флетч с трудом втиснулся в него.
– Тонинью, это костюм для подводного плавания?
– Он сидит на тебе, как влитой. Вот сапоги, шляпа и маска.
– Он сидит на мне, как костюм для подводного плавания.
Тонинью, Титу и Орланду сели кружком, торопливо нанося на лица и тела друг другу боевой узор. Когда же они закончили, вид у них был такой, словно им действительно пришлось повоевать.
Флетч тем временем обклеивал стены квартиры мокрыми банкнотами, извлеченными из карманов шорт, в надежде, что к утру они высохнут.
– Помните, держаться раскованно, – повторил Титу.
В ночном клубе Орланду открыл дверь ложи Пасаринью.
– Орланду! – встретили их приветственные крики. – Титу! Тонинью!
Ковбоя в маске сидевшие в ложе удостоили лишь мимолетного взгляда.
Внизу, в гигантском зале «Канекана» множество людей в ярких костюмах сидели за маленькими столиками, танцевали, переходили с места на место. На большой эстраде играл оркестр, состоящий в основном из барабанщиков, хотя несколько музыкантов играли на трубах и электрогитарах.
Костюмы чечеточников заслужили высоких похвал. И они в свою очередь вроде бы не узнавали тех, кто сидел в ложе Пасаринью, и очень естественно изумились, когда Арлекин признался, что он – адмирал Пасаринью.
– Вы припозднились.
– О, – ответил Тонинью, – мы никак не могли найти вашу ложу.
– Кто это? – спросила какая-то женщина.
– Жаниу Баррету, – пробормотал Тонинью.
– И. М. Флетчер.
Сеньор Пасаринью был в костюме Папаи Ноэля.
– Где Норивал? – осведомился он.
– Вышел в море на яхте, – ответил Титу.
– В море? В самый шторм?
– Шторм кончился, – ответил Орланду.
– Сегодня же костюмированный бал!
– Мы провожали его, – вступил в разговор Тонинью. – Вместе с Флетчем.
– Но почему он решил выйти в море именно сегодня, во время бала в «Канекане»?
– В последние дни Норивал стал очень серьезным, – ответил Тонинью.
– Он не раз говорил о том, что пора взяться за ум, – добавил Орланду.
– Отличная мысль, – улыбнулся Папаи Ноэль.
– Вопрос стоял лишь в том, какую ему избрать карьеру, – продолжил Титу.
– Норивал очень талантлив, – вставил Орланду.
– Наверное, он хотел подумать о будущем, – предположил Тонинью.
– Норивал решил взяться за ум? – спросил Арлекин. – Тогда мне пора в отставку.
– Нет, нет. Никто не знает Норивала лучше нас, – заверил его Тонинью. – Если Норивал принимает какоето решение, он готов умереть, но достичь поставленной цели.
– Норивал может быть очень искренним, – чувствовалось, что Орланду гордится своим другом.
– Да, – кивнул Тонинью. – Если он что-то решил, то сделает обязательно.
– Норивал совсем не появится на балу? – спросил Арлекин.
– Он ушел в море, – ответил Тонинью. – Чтобы принять окончательное решение...
– Ну что за сын! – воскликнул Папаи Ноэль. – Наверное, где-то напился. Билет сюда стоит триста американских долларов! Норивал, Адроальду... Зачем человеку сыновья? Они забывают отца, как только вырастают большими. Они берут, но ничего не дают взамен!