Шрифт:
И так как пассажир поднял свои внимательно-серьезные глаза на Евгения Николаевича и не торопился отвечать, ожидая, что еще скажет этот видимо влюбленный в себя моряк, то старший офицер почувствовал к пассажиру еще большую неприязнь и, внезапно закипая злостью, продолжал:
— И что, собственно говоря, особенно привлекательного в заграницах?.. Разве что природа, да, пожалуй, хорошие гостиницы… А если сравнить, где проще и сердечнее люди, где больше не показного, а настоящего патриотизма… Где?.. Неужели все эти говорильни не показали их бессилия сделать что-нибудь серьезное…
Пассажир по-прежнему молчал.
И старший офицер не без раздражения спросил:
— Вы, верно, не согласны со мной?..
— Не согласен!
Многие с удивлением взглянули на пассажира.
А старый механик, разрешивший себе кроме шампанского пройтись и по хересам и почувствовавший себя решительно несчастным вдали от королевы Марго, обратился к пассажиру и, слегка заплетая языком, проговорил:
— Сергей Сергеевич!.. Вы не согласны. И это ваше дело. Быть может, и я с вами соглашусь, если узнаю, почему вы не согласны… Но вот мы здесь… Черт знает где… Вы чуть не погибли. Так неужели вас не тянет в Россию… к домашнему очагу?.. А я так сейчас бы в Кронштадт… Извините, Сергей Сергеевич… Сию бы минуту…
— Да у меня семейного очага нет, Иван Васильич! — промолвил пассажир.
— Вы, верно, спать хотите, Сергей Сергеич? — с дипломатической целью спросил доктор.
— И очень.
С этими словами пассажир встал и, сделав общий поклон, ушел в каюту в сопровождении Каврайского.
Когда шампанское было выпито и пора было расходиться, старший офицер не без таинственности произнес:
— А ведь загадочный пассажир!
Почти все согласились, что загадочный.
Были разные предположения: или у пассажира на душе преступление, или он — государственный преступник, бежавший из Сибири, или политически неблагонамеренный человек.
Доктор и Каврайский протестовали против всех предположений.
— Но кто же он такой? — допрашивали офицеры.
— Отчего не объяснит, кто он?
В течение двух дней пассажир сидел в каюте и что-то писал. В кают-компании он по-прежнему был малоразговорчив и на вопросы отвечал лаконически. От предложения доктора дать взаймы он отказался.
Он поблагодарил доктора и сказал:
— Я могу зарабатывать везде… А у меня теперь скромные привычки!
Пассажир заинтересовал всех офицеров. А старший офицер даже начинал трусить. И перед приходом в Каптаун доложил и без того озабоченному капитану:
— Как бы чего не вышло, барон… Если пассажир и вдруг… опасный злоумышленник.
— Так нам какое дело… Мы спасали человека в море! — негодующе сказал барон. — И почему он должен быть злонамеренным?
Однако и барон был смущен. Ведь в самом деле он так и не знает, кто же у него пассажир. Надо же обозначить в рапорте, какого звания спасенный…
— Как же выйти из этого затруднения? — спрашивал барон.
— Очень просто. Спросите у пассажира… И пусть покажет паспорт…
— Пфуй, как вам не стыдно, Евгений Николаевич! Пфуй! Schande!.. [19] Я и так поверю, что он скажет… И по долгу службы спрошу… И запишу, как он покажет…
Когда «Руслан» бросил якорь и пассажир пришел проститься с капитаном, барон крепко пожал руку Курганина, пожелал всего лучшего и, краснея, прибавил:
19
Срам! (нем.).
— Извините… Мне придется написать в рапорте, кого нам бог привел встретить в океане и отвезти в Каптаун… Ваше звание… или чин… или… ну, как вам угодно, Сергей Сергеевич… А мне никакого нет дела… извините… Или…
Пассажир улыбнулся и подал свой заграничный паспорт.
— О, мне не надо… Не надо…
— Так, верно старшему офицеру необходимо. Не угодно ли…
Старший офицер взял и прочитал:
«Отставной статский советник князь Сергей Сергеевич Курганин».
Евгений Николаевич, несколько сконфуженный, возвратил пассажиру паспорт.
Курганин простился с офицерами и с некоторыми матросами и уехал на берег.
Когда все офицеры узнали, кто был пассажир, он сделался во мнении всех еще более загадочным.
Миссис Джильда *
«Чайка», красавец военный трехмачтовый клипер, слегка накренившись, несся под всеми парусами с попутным ровным зюйд-вестом, направляясь из Гонолулу, на Сандвичевых островах, к берегам Калифорнии, в Сан-Франциско.