— Это ужасно, — вздохнула Сильвия. — Бедный Менти.

Что-то заскворчало на кухне, предупреждая, что на салате из гороха ужин не закончится.

— Ты успела переговорить с адвокатами? — спросил Флетч Энди.

— Да. Я позвонила мистеру Роселли. Он сказал, что это хорошая новость.

— Что твой отец убит?

— Мы знали, что он убит. В этом нас заверила полиция.

— Извини.

— Он сказал, что сможет огласить завещание после того, как получит из полиции соответствующий документ.

— Какой еще документ? — взорвалась Сильвия. У нас их уже целая куча!

— Они должны провести опознание и подтвердить, что это труп Менти, Сильвия, — резонно заметил Флетч. — Нельзя оглашать завещание, не убедившись, что его автор умер.

— Как бы не так! — Сильвия вновь взмахнула вилкой. — Им просто понадобились зубы Менти! Поэтому мы получим закрытый гроб. Зубов там не будет! Они будут во рту какого-нибудь полицейского инспектора в Турине.

— Сильвия, на кухне что-то горит, — Флетч перевел разговор в другую плоскость.

— О-о-о, — она выскочила из-за стола и метнулась к двери.

— Знаешь, я очень устал, — признался Флетч, когда они остались вдвоем.

— Именно поэтому мы так хорошо обедаем.

— Мне следовало самому позаботиться о еде.

— Да. Следовало.

— Я даже подумать не мог, что Сильвия решится на такой подвиг.

— Я тоже.

Они получили по подгоревшей сосиске, разрезанной пополам и политой кетчупом.

— О, мой Бог, — вырвалось у Флетча.

— Что такое? — Сильвия вновь уселась за стол. Отличная американская еда. Хот дог [16] . С кетчупом!

— Перестань, Сильвия! — не выдержала Энди.

— Мы живем в Америке и должны привыкать к американской еде. Я здесь уже неделю. Так?

— Так, — кивнул Флетч.

— Мерзавец Роселли сказал, что написано в завещании Менти о моих картинах?

— Каких картинах? — спросил Флетч. — Никаких картин нет.

— Картины есть, — Сильвия так далеко наклонилась вперед, что едва не окунула одну грудь в кетчуп. — Мои картины, которые вы ищете. Если вы их не ищете, то что вы тут делаете? Если вы их не ищете, зачем прилетела сюда Анджела? А? Отвечайте мне, мистер Флетч.

— Кажется, мы собрались здесь, чтобы пообедать, — уклонился Флетч от прямого ответа.

— Роселли ничего не говорил о завещании, Сильвия.

— А я влюбился в Дженнифер Флинн, — возвестил Флетч.

К обгорелой сосиске он не притронулся. Как и к кетчупу.

Энди посмотрела на него, занеся нож и вилку над сосиской.

— Я думаю, вам обеим следует вернуться в Рим.

— Нет! — воскликнула Сильвия. — Я остаюсь здесь. Там, где мои картины.

Глядя на Сильвию, Флетч подсчитал, сколько часов ему удалось поспать после прибытия в Америку. Затем подсчитал, сколько часов он бодрствовал.

— Сильвия, картины в Техасе.

— В Техасе?

— В конце недели я и Энди летим в Даллас.

— Хорошо! Я тоже лечу.

— Хорошо! Мы все летим. Как одна семья.

Энди бросила на него испепеляющий взгляд.

— Мне представляется, ты никогда не пробовала техасской томатной приправы, — улыбнулся ей Флетч.

— Томатная приправа, — отозвалась Сильвия. — Вы хотите томатной приправы?

Флетч положил чистую салфетку рядом с тарелкой. Сосиска так и осталась нетронутой.

— К сожалению, я не могу остаться и помочь вам помыть посуду. Я иду спать.

— Спать? — на лице Сильвии отразилась обида. Вы не хотите десерт?

— Только не говорите, что вы приготовили. Пусть он мне приснится.

Флетч прошел в одну из комнат для гостей, закрыл дверь, разделся и залез под простыню.

Перемежаемое возгласами щебетание на итальянском, французском, португальском и английском, доносящееся сквозь толстые стены, убаюкало Флетча, и он погрузился в голодный сон.

— Привет, крошка, — Флетч откатился к стене.

Энди улеглась рядом. В окна струился яркий свет.

Белая простыня подчеркивала загар ее руки, плеча, шеи.

Ладонь правой руки Флетча легла на грудь Энди, соскользнула вниз, к ногам.

— Как хорошо, что ты снова рядом, — пробормотал Флетч.

Должно быть, она прошла через ванную, общую для двух комнат для гостей.

Его язык коснулся губ Энди. Рука привлекла ее ближе.

— Где ты был прошлой ночью? — спросила Энди.