Шрифт:
ТОГО, КТО ВИНОВАТ ВО ВСЕХ ТВОИХ БЕДАХ. ТЫ ДАВНО УЖЕ ХОТЕЛ РАЗДЕЛАТЬСЯ С ЭТОЙ МРАЗЬЮ, НЕ ТАК ЛИ?
– Ты говоришь о… Сташевском? – Иван Федорович наморщил лоб и мучительно искривил губы. – Но я не хочу его убивать.
ОН УБИЛ КАТЮ.
– Неправда, – угрюмо возразил Шевердук. – Катю убил я. Задушил ее бельевой веревкой.
ДА, НО ИМЕННО ОН СВЕЛ ТВОЮ ЖЕНУ С АСТАХОВЫМ. ОНИ ВСТРЕЧАЛИСЬ У НЕГО ДОМА.
– Вот как? Я этого не знал.
НО ПОДОЗРЕВАЛ.
– Подозрения и факт – не одно и то же. Ты всего лишь мой внутренний голос. Мне кажется, что я слышу тебя, но ты всего лишь мой внутренний голос. И знаешь ты ровно столько же, сколько и я!
ХМ, ЗАБАВНО. ЗНАЧИТ, ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО Я ТВОЙ ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС?
– Да.
И вдруг страшная, яростная, ни с чем не сравнимая боль пронзила мозг Ивана Федоровича. Шевердук закричал и вскинул руки к голове. Сбитые с переносицы очки упали на пол.
– О боже… – простонал Шевердук, сжимая ладонями виски. – Зачем ты так со мной поступаешь?
ИНОГДА, ЧТОБЫ ЗАСТАВИТЬ ЧЕЛОВЕКА ШЕВЕЛИТЬСЯ, ПРИХОДИТСЯ ДАТЬ ЕМУ ХОРОШЕГО ПИНКА. УБЕЙ НЕГОДЯЯ И ДОБУДЬ КЛЮЧ ОТ АППАРАТНОЙ. ПОТОМ СДЕЛАЙ ТО, ЧТО ДОЛЖЕН, И Я ОСТАВЛЮ ТЕБЯ В ПОКОЕ.
– Хорошо… Хорошо, я сделаю…
Постепенно боль отступила. Шевердук помассировал пальцами виски и осторожно посмотрел по сторонам.
– Эй! – позвал он негромко. – Эй, ты меня слышишь?
Ответа не последовало.
– Эй, я хочу поговорить с тобой!
И вновь ему никто не ответил. Иван Федорович облегченно вздохнул, нагнулся и поднял с пола очки.
«Это просто галлюцинация, – сказал он себе. – В моем случае холотропин дал не вполне прогнозируемый и очень слабый эффект. Никаких прежних воплощений, никакой памяти предков, только идиотский голос в голове».
Шевердук водрузил очки на переносицу и распрямил спину. От болей не осталось и следа. И то хорошо.
Громыхнула железная дверь, Иван Федорович услышал чьи-то торопливые шаги. «Вероятно, Вера Сергеевна возвращается, – подумал он. – Вот неугомонная!»
Он повернулся и взглянул сквозь захватанные пальцами стекла очков на приближающегося человека. Изображение было расплывчатым. Шевердук испугался.
Что за черт? Неужели у него падает зрение? Доктор поспешно снял очки, и картинка тут же стала четкой – Иван Федорович увидел идущего по коридору Сташевского. Помяни черта, тот появится…
«А в связи с чем, собственно, я о нем вспоминал? – Шевердук нахмурился, ощущая досадный провал в памяти. И вдруг он сообразил: – Господи! Ведь я же убил Катю!»
К горлу подкатила тошнота. Иван Федорович покачнулся и оперся ладонью о стену. Сташевский между тем приближался. Вот он уже совсем рядом. Остановился возле Шевердука и встревоженно спросил:
– Иван Федорович, что это с вами? Вы себя плохо чувствуете?
Шевердук посмотрел на молодого человека. Глаза его потемнели от прилившей к ним крови. Лицо исказила болезненная судорога.
– Ты… – выдохнул он. – Ты…
– Что? – Сташевский наткнулся на злобный, полный ненависти взгляд Шевердука и невольно попятился. – Да что с вами такое, Иван Федорович? Вы ужасно выглядите!
– Ты… – прохрипел Шевердук. – Ты давал Кате наркотики…
Сташевский сдвинул брови и быстро стрельнул глазами по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить оружием. Он увидел черенок швабры, торчащий из кладовки.
– Иван Федорович, мы с вами, кажется, уже выяснили этот вопрос, – взволнованно и обиженно зачастил Сташевский. – С тех пор, как мы с вами повздорили, я ни разу… Что вы делаете? Уберите от меня свои руки!
Шевердук, вытянув руки и растопырив пальцы, надвигался на Сташевского. Лицо его стало бледным, на губах застыла злобная улыбка. Он был похож на зомби.
Сташевский отпрыгнул к кладовке, выхватил швабру и выставил ее перед собой, как копье.
– Не подходите! – взвизгнул молодой человек. – Я буду защищаться!
Шевердук продолжал приближаться. С каждой секундой вид его становился все ужаснее. Волосы на его большой, лысоватой голове встали дыбом, глаза глубоко запали.
– Это все ты… – мягко, почти ласково проговорил Шевердук. – Это все из-за тебя…
– Да что из-за меня-то? – возмутился, отступая к стене, Сташевский. – Я ей насильно «кокс» в ноздри не пихал! Нужно было лучше следить за своей женой!
Шевердук улыбнулся, и от его улыбки Сташевского пробрал мороз.
– Не бойся, – оскалился Шевердук, – я убью тебя быстро. Ты ничего не успеешь почувствовать.
Сташевский побледнел, но все еще старался казаться отважным.
– Что за глупости вы говорите? – сердито проворчал он, продолжая тем не менее отступать. – Предупреждаю – я ударю!