Позвонили опять — чуть смелее.

В кухню тихо ворвался Сосик, притащив за руку Дарью:

— Последи за ним!

— Я не подряжалась...

— И тебе — кислород — перекрыть?

Дарья испуганно отскочила к инспектору. Как только Сосик вышел, она опустилась на табуретку и заплакала — перед связанным Петельниковым. Сидела растрепанная молодая женщина и плакала, и сморкалась, и причитала, словно в кухне никого не было. В кухне никого и не было, ибо связанный человек — не человек.

Теперь позвонили длинней, с уверенной силой, точно кнопку топил уже другой человек.

— Степка простыни вяжет, уйдет в окно... — всхлипнула Дарья.

— Какой Степка?

— Сосик, Степка Обернибесов, тунеядец чертов.

— Задержи его...

— Чем?

Звонок, будто сорвался со стены, гремел на всю квартиру мелкими, пляшущими трелями. Так звонил только Леденцов.

— А ты дурак! — почти выкрикнула Дарья.

— Почему дурак? — напряженно спросил инспектор, не зная, что сделать.

— Нашел кому довериться... Она же из шайки!

— Теперь-то я понял...

— Знаешь, какой она человек? У нее на балконе голубка свила гнездо и села на яйца... Виктория все яйца передавила ногой!

— Дарья, потом разберемся. Там Леденцов звонит...

— Рыжий дурак? Ведь я записку ему в карман опустила. Знала, что он из милиции. Думала, увидит расправу на молу и всю шайку накроет.

— Дарья, мы тоже ошибаемся, а сейчас дорога каждая секунда...

— Ну вас всех к черту!

— Дарья, уж коли начала помогать...

— Что сделать? — перестала она реветь, потому что в дверь уже забарабанили.

— Развяжи мне руки. Я займусь Сосиком, а ты в это время открой дверь.

Кухонным ножом она вспорола веревки. Инспектор встал, разглядывая пальцы, походившие на перетянутые сардельки. Голова кружилась, поэтому он чуть постоял, приходя в себя. Дарья побежала в переднюю...

Она вскрикнула глухо, словно ее шубой накрыли. Инспектор вышел из кухни, стремясь на этот крик, — Сосик держал Дарью за горло в узкой щели коридора. И тут же увидел Петельникова...

Они сходились в этом тесном коридорчике медленно. Инспектор услышал негромкий металлический щелчок. Знал он эти щелчки, щелкающие звуком по сердцу, — это выскочил клинок ножа. Сосик поднял левую руку, блеснувшую остро и узко. Правую, которая била ребром ладони сильнее всякого ножа, он слегка отвел, точно приглашая пройти мимо:

— Я чемпион города по хара-хири.

Даже сейчас он красовался. Инспектор спокойно перевел дух — глуп этот Сосик. Увлеченный модными каратэ и дзюдо, ждал он от противника диковинного приема. В таком узком проходе? Эта щель лишь для старого доброго бокса...

Петельников сжал кусок веревки, оставшийся в ладони, и швырнул его на голову Сосику, как накинул лассо. Тому потребовался миг, чтобы уклониться от неизвестного приема. Но и Петельникову нужен был миг для своего любимого удара левой — ударил так, что заныли костяшки пальцев и запекло затылок, словно по нему опять двинули. Сосик не упал и не отступил, а вроде бы забыл, что собирался делать с ножом. Тогда Петельников ударил еще раз — теперь правой. Крепкий Сосик опять устоял, но опустил нож, точно передумал его применять. Завернуть ему руку и отобрать холодное оружие было уже нетрудно.

В передней полыхнул лисий чуб Леденцова. Он ворвался в квартиру и свирепо уставился на открывшую ему хозяйку.

— Дурак, — обидчиво сказала Дарья и скрылась в комнате.

Тогда он побежал в глубину коридора к сцепившимся телам, сразу оценив результаты борьбы.

— Подай-ка вон там кусок веревки, — попросил Петельников.

Леденцов подал, разглядывая Сосика.

— Товарищ капитан, почему у слова «бешеный» одно «н»?

— А сколько нужно?

— Минимум три. Человек же бешеннный!

У Сосика губы двигались так, что их нервная сила передавалась всему лицу.

— Сзади нападать легче, верно? — спросил его Леденцов.

— Тебя-то и спереди отделаю, — огрызнулся Сосик.

— Теперь ты уже никого не отделаешь, — внушительно разъяснил ему лейтенант.

— Это главарь? — спросил высоченный и широченный парнишка, в котором Петельников узнал Мишу Ефременко.

— Да, это главарь.

— Нет, не главарь, — бросила сердитая Дарья, выбежав в переднюю.

Дверь в комнату осталась распахнутой. У телевизора с черепом стояла Вика-«школьница» и спокойно курила.