Равашоль окропил себя маслом и прокричал: — Именем адепта Недоброго, я прошу древнего права Убежища в этом храме! Я прошу этого по праву былого покровительства Мастера Кузницы!

Не успели слова слететь с его губ, как пара конусовидных излучателей силового поля, смонтированных на потолке, развернулись на него. Он посмотрел вверх и увидел ореол зелёного света, образовывающийся внутри конусов.

Его осветила вспышка пронзительно сияющей энергии с потолка. Он повернулся и закричал в ужасе, услышав позади себя визжащий вопль. Бритвенно-острое лезвие энергетического меча ассасина взорвалось вспышкой яркого разряда энергии, столкнувшись с возникшим конверсионным полем.

Равашоль упал на колени, ослеплённый ярким светом, пытаясь сморгнуть дрожащие пятна яркого взрыва. Ассасин, женщина, как он теперь видел, по спирали влетела в темноту вестибюля, отслеживаемая батареей четырёхствольных орудийных турелей.

Прежде, чем они смогли открыть огонь, она выскользнула из поля зрения, скользнула по стенам и исчезла в марсианской ночи.

— Слава Богу-Машине, — прошептал он, чувствуя, что ещё немного, и он задохнётся из-за ускоренного сердечного ритма. Он оставался на коленях, пока вокруг собирались любопытствующие зеваки, гадающие, какая доля привела его в это место в поисках Убежища, и что за человек мог привлечь внимание техножреца-ассасина.

Он присел на корточки и положил руки на голову, когда тройка механикумов-протекторов двинулись к нему из внутренней части храма. Каждый был вооружён копейным древком, увенчанным болтером, и был усилен грозным набором пластинчатых доспехов и усовершенствованными боевыми принадлежностями.

Его последний сервитор повернулся, чтобы вступить в бой с протекторами, но он сказал: — Нет, отбой боевой готовности. Это протекторы Недоброго.

— Изрядный же беспорядок ты устроил, — сказал Старший Адепт Уртзи Недобрый, голосом, приглушённым лицевой маской из тёмной бронзы. Три зелёных бионических глаза, встроенные в бледные остатки его черепа, освещали внутреннюю поверхность его красного капюшона.

Хотя основным способом передвижения Недоброго были его человеческие ноги, они, вкупе с его правой рукой, представляли собой всё человеческое, что в нём оставалось. Его красная ряса была изготовлена из вулканизированной резины, толстой и износостойкой, а к его спине был прикреплён чудовищно большой силовой ранец, масса которого удерживалась в воздухе крошечными поддерживающими полями. Дистанционные роботизированные зонды шныряли взад и вперёд из его тела, поддерживаемые витыми кабелями, соединяющими их со старшим адептом.

— Да, — ответил Равашоль, вместе со своим последним оставшимся сервитором следуя за Недобрым по похожим на пещеры залам храма-кузницы. — Я сожалею, что вернулся к вам при таких обстоятельствах, мой повелитель, но я не знаю, куда бы ещё я мог вернуться.

— Нет-нет, — ответил Недобрый, взмахнув бледной, иссохшей от возраста рукой. Они вошли в широкое и высокое крыло храма, его массивные пилястры и изгибающиеся потолки заставили Равашоля почувствовать, будто его проглотили, и он находится в брюхе какого-то громадного зверя.

— Ты поступил правильно, придя ко мне, — продолжил Недобрый. — Абсолютно правильно. Я всегда говорил, что ты натворишь дел.

— Да, говорили, — согласился Равашоль. — Я просто не представлял, что это может привести к таким проблемам.

— Не волнуйся об этом, Паллант, — сказал Недобрый. — Я уже связался с адептом Хромом, и скоро это недоразумение будут улажено.

— С адептом Хромом? — спросил Равашоль в ужасе. — Зачем?

— То, что ты раскрыл, имеет последствия большие, чем ты можешь себе представить, Паллант. — ответил Недобрый, когда они подошли к усиленно охраняемой двери из матовой стали и бронзы. Мощная дверь откатилась в сторону на зубчатых запорах, и Недобрый жестом пригласил его войти.

Равашоль собирался спросить об этих последствиях, но тут он вступил в колоссальную залу, в которой были развешаны десятки тысяч костюмов боевых доспехов Астартес, и все вопросы вылетели из его головы. Комната была ярко освещена, и холодный свет слепяще отражался от неокрашенных доспехов. Глядя на их серебристый блеск, Равашоль вспомнил ветхие записи Старой Земли и сказки о воинах, скачущих в битву на спинах животных. При этой мысли Равашоль улыбнулся. Недобрый вошёл в залу и направился в её дальний конец.

— Я никогда не видел так много доспехов Марк-IV, — сказал Равашоль. — Должно быть, вид одетых в них Астартес — зрелище, внушающее благоговейный страх.

— Думаю, так, — кивнул Недобрый. — Конечно же, мы выпустили лишь половину от необходимого количества Марк-IV. И можешь представить, были трудности в том, чтобы заставить некоторые из более… традиционно настроенных Легионов отказаться от старого ”Железного Костюма”.

— Арморум Феррум? Но почему? Я думал, что Астартес жаловались на то, что старая броня Марк-III была слишком неповоротливой и неудобной в бою.